ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ: СУДЬБА БЕСТЕРА
Шрифт:
– Ах… да.
– И что, если, начав копать, они найдут там, в твоей голове, меня? С добрыми намерениями или нет, конечный результат может быть для меня тем же.
– Они не станут. Я не позволю им.
– Опять же думаю, что ты в это веришь. Но я не могу на это положиться. Ты бы положился на моем месте?
– Думаю, нет.
– Видишь? Я знал, что ты рассудителен.
– Пожалуйста, не причиняйте мне вреда. Я отправлюсь куда-нибудь в такое место, где меня никто не найдет. Я…
– Все, что я хочу сделать, – сказал Бестер, – это немного подправить
Акерман сел на жесткий стул и опустил голову на руки.
– Я сделаю это, – сказал он. – Я сделаю все, что вы говорите. Я хочу помочь.
Бестер положил руку Акерману на плечо.
– Ты один из лучших, Жюстин. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. И я ценю это.
Он потратил много времени, осторожно вычищая всякую память о себе из сознания Акермана. Затем он погрузил телепата в глубокий сон и осторожно протер все, на чем могли остаться отпечатки пальцев или существенные следы ДНК. Затем он отбыл с отяжелевшей от перенапряжения головой.
По пути домой он купил роз для Луизы.
Тем же вечером он опять сидел перед ней. Картина близилась к завершению.
– Видишь теперь то, что хочешь? – спросил он, когда она нанесла мазок и удовлетворенно хмыкнула.
– Да.
– Ты все время знала, что это такое, не так ли? То, что ты видела во мне – был я, глядящийся в тебя.
Она смутилась.
– Нет. Не сразу.
– Ты была такая… живая. Такая жизнерадостная. Это пробудило меня, сделало и меня тоже живым.
– Не могу поверить, что ты когда-то был другим.
– Был. Моя жизнь была разочарованием, Луиза. Я устал чувствовать – чувствовать что бы то ни было. Потому что невозможно чувствовать радость, не открывая возможность боли. Трудно отважиться на это, имея… неутешительную жизнь. Проснуться для твоих чувств, то есть.
Она подошла и поцеловала его.
– Что ж. Я рада, что ты это сделал.
– Теперь мне можно посмотреть?
– Не совсем. Кое-что еще нужно доделать. Но скоро. И обещай, что ты не будешь подглядывать, пока я буду в отъезде.
– В отъезде? Куда ты едешь?
– О, я думала, что сказала тебе. Я еду в Мельбурн увидеться с мамой и с моей сестрой Элен. Это та, у которой я отбила мужа. Думаю, пора мне наконец уладить наши отношения.
– Что тебя привело к этому?
– Ты. Мы. Я хочу двигаться вперед по жизни, Клод, и я хочу делать это вместе с тобой. У меня тоже были кое-какие разочарования, и слишком многое я оставила неразрешенным. Я хочу распутать что-нибудь. По-моему… по-моему, это было бы лучше для нас обоих. Ты заслужил кого-то полноценного.
– Ты – полноценная, – он хотел сказать, что ей не нужна ее семья, когда у нее есть он. Что это лишь затруднит все. Одна из ее
Но он не мог ей этого сказать, потому что знал – она права. Примирение с сестрой было для нее важным, и он желал ей лучшего, даже если это немного опустошит его. В конце концов, он привык к опустошенности. Он мог это перенести.
– Я бы попросила тебя поехать со мной, но это лишь усложнило бы дело. Надеюсь, ты не возражаешь, – тут она, должно быть, разглядела что-то в его лице. – Я не слишком нахальна, а? Я имею в виду, я знаю, мы не так долго знаем друг друга, но я думаю, мы… я имею в виду, по-моему, у нас есть нечто вроде будущего.
Будущее. Последует она за ним с планеты на планету, если ему снова придется бежать? Мог ли он просить ее об этом?
Но это и было то, чего он хотел. Он хотел того, чего до сих пор никогда не умел понять, никогда не признавал существующим. Шанс побыть действительно счастливым, прежде чем наступит конец.
Это он заслужил.
Он взял ее руку.
– Я рад за тебя, – сказал он. – Поезжай, повидайся с сестрой, облегчи душу. И мы пойдем вперед.
Она нежно поцеловала его в губы.
– Спасибо, Клод. Я знала, ты поймешь.
– Что ж, я должен поздравить вас, мистер Кауфман.
Жан-Пьер стоял над ним, протирая свои модные бесполезные очки.
– Уверен, должны, – отозвался Бестер, попивая свой кофе. Он не заметил, как Жан-Пьер вошел в "Счастливую лошадку". Обычно сонное кафе сегодня было полно, практически забито туристами – событие непривычное, но время от времени происходящее. – Но что за особенная причина делать это именно сейчас? Или это просто вас переполняет неизменное восхищение мною?
– Не притворяйтесь скромником передо мною. Вам известно, что "Ле Паризьен" начала публиковать вашу колонку.
– Поверьте мне, Жан-Пьер, мою заинтересованность притворяться скромником перед вами не измеришь даже по квантовой шкале. Я ничего об этом не слышал.
– Нет? Что ж, это правда. – Он шлепнул перед Бестером газету.
– Это моя рецензия на "Далекие облака".
– Да, та самая. Мы ее опубликовали всего несколько дней назад.
– Я никогда не давал им разрешения печатать это.
– Ну, я-то точно не давал, – ледяным тоном сказал молодой человек.
Луиза уехала днем раньше, и Бестер чувствовал себя с тех пор более и более неуютно. Теперь беспокойство остро укололо его в подреберье. У "Ле Паризьен" был шестимиллионный тираж, не только в Париже, но в Квебеке, Алжире – на Марсе.
Это могло быть хуже. Они могли поместить при колонке его портрет. Конечно, у них нет фото…
– Мы в этом разберемся, – сказал он. – Где находится их офис?
Симон де Грюн был круглым мужчиной, составленным из круглых частей, и даже в безупречно сшитом костюме он выглядел похожим на одетый воздушный шар. Он улыбнулся Бестеру и предложил ему черную сигару с золотым тиснением.