ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ: СУДЬБА БЕСТЕРА
Шрифт:
– Он ушел, – сказала женщина с кушетки.
– Что? Невозможно. А если и так, почему вы не открывали дверь?
– Он не велел нам это делать.
– Но если его здесь нет… – Жерар медленно обошел гостиную. В ней негде спрятаться. Он заглянул в кухню рядом, проверил шкаф, хотя на самом деле не воображал, что в них может уместиться взрослый мужчина. Он заглянул в спальню, в детскую, в ванную. Никого, даже за занавеской в душе.
Когда он вернулся в гостиную, те двое все еще сидели там. Гарибальди заглядывал
– Не похоже, что он здесь, – признался Жерар.
– Он спустился по мусоропроводу, – сказал мальчик.
– Что?
– В ванной, – сказала женщина. Поль называл ее Мари, так? Это имя он не мог слышать даже сейчас без некоторого беспокойства.
– Плевать, – буркнул Гарибальди. – Я вхожу.
– Берегитесь, – окликнул его Томпсон из холла, – он может все еще быть там. Он может просто внушать вам, что его нет.
– Он может это сделать? – недоверчиво спросил Гарибальди.
– Да, по отношению к нормалам, разумеется.
– Ладно. Тогда обыщем по-всякому, – он заметил, что Мари и мальчик оба так и сидят, как сидели, и холодок пробежал по его спине.
– Вы не можете подняться, – сказал он.
– Да, не можем, – сказала Мари, в ее глазах показались слезы. – Он не велел нам этого делать.
– Он подчинил их, – сказал Бьорнессон. – Освободить будет довольно легко. У него не могло быть много времени.
Это для Гарибальди было слишком. Он вошел в комнату, и он не был невооружен.
– Где мусоропровод?
Мальчик указал ему глазами.
Гарибальди в тревоге заглядывал в темную шахту.
– Проклятье. Куда она ведет?
– Мы не знаем, – откликнулся Поль оттуда, где он стоял на коленях возле своей семьи, утешая их и ободряя. – Полагаю, в подвал.
– С периметра сообщают, что никто не выбирался из окон и не выходил из дверей здания, – передал Бьорнессон. Он помедлил. – Полагаю, он действительно ушел. Не думаю, чтоб он мог одурачить нас всех троих вместе.
Гарибальди заглянул вглубь шахты, соображая. Внутри были полосы пыли, выглядевшеие, как свежие отметины.
– Я лезу туда, – проворчал он.
– Я послал за планом дома, чтобы найти подвал, так что тот конец перекрыт, – сказал Жерар. – Хотите преследовать кобру в норе, удачи вам.
– Зовите меня просто Рики-Тики, – ответил Гарибальди.
Бестер был меньше, чем Гарибальди, это было ясно с самого начала. Он, конечно, это знал, только трудно было думать о Бестере как маленьком, пока наконец он не столкнулся с фактом, что он, Гарибальди, втиснулся в шахту как пробка, микрона недоставало совсем ее заткнуть. Ему ничего другого не оставалось, как перевернуться и позволить гравитации выполнить работу. Сделав это, он вытянул руки над головой.
Это продолжалось, пока ему не удалось, застревая и проталкиваясь, спуститься футов на десять, когда он сообразил, что может произойти, если Бестер еще внизу этой штуки.
Что, черт возьми, означает, в конце концов, "сидячая утка"?
Он проскользил вниз, по его расчетам, еще на десять-пятнадцать футов. Тут желоб резко загибался. До этого места он не соображал, как далеко ему спускаться, но представлял себе здание двухэтажным, с обширным подвалом. Так что, должно быть, он спустился примерно на две трети.
И хорошо, потому что он начинал беситься. Труба была чертовски мала, и он не мог двигаться…
Но он съехал еще на пять-шесть футов, прежде чем его ноги уперлись во что-то твердое. Он потолкался и обнаружил, что мусоропровод просто закончился. Это было глупо, но… если подумать, он никогда не водил знакомства с обитателями домов с мусоропроводом. Ему никогда не приходило в голову, что он может не функционировать. На Марсе не строили что-то без намерения пользоваться этим, а если решали, что пользоваться не будут, то разбирали, освобождая место для чего-нибудь еще.
Конечно, на Марсе не имеешь дела с трехсотлетними домами, которые беспорядочно надстраивались год за годом.
– Отлично влез, Гарибальди, – пробормотал он себе под нос. – Как теперь собираешься отсюда вылезать?
Пара минут отчаянного ерзанья доказала ему, что он не сумеет повернуть вспять процесс, приведший его вниз. Он не мог упираться руками, задранными над головой, и его локти не имели возможности согнуться.
Он ощутил прилив паники и сбил ее. Он не любил тесноты. Он ненавидел неспособность пошевелить руками и ногами, почесать нос.
– Эй! Притащите что-нибудь, чтобы вытянуть меня отсюда, – крикнул вверх Гарибальди. – Эй! Кто-нибудь!
Нет ответа. И его воображение вдруг поразила внезапная ужасная картина – Бестер, стоящий над телами Томпсона, Жерара и всех остававшихся в квартире. Бестер, скалящийся при звуке голоса Гарибальди, выбирающий, поиграть ли с ним или покончить одним ударом.
Он посмотрел вверх, но все, что было ему видно, это малюсенькая щелочка света. Достаточное ли окошко для кого-нибудь, чтобы всадить несколько пуль или сделать вниз выстрел из PPG?
Разумеется.
Свет погас, закрытый чьей-то тенью.
– Звали, Гарибальди? – это был Томпсон.
– Да. Вытащи, черт возьми, меня отсюда. Тут идти некуда.
– Это значит…
– Ага. Значит, он все еще где-то там, наверху.
– О, черт. Я… – тут Томпсон произвел странный шум.
– Что это было, Томпсон?
Тишина. Затем какой-то сдавленный смешок.
– Ну-ну. Мистер Гарибальди. Мы снова встретились. И при весьма странных обстоятельствах, должен сказать. Я всегда знал, что вы под меня копаете, но получить такое буквальное подтверждение, право, это в самом деле весьма забавно.