Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота
Шрифт:
Щелкнул выключатель. Грохнула комнатная дверь. Топот босых ног. Выключатель. Кухонная дверь.
– Иди сюда, гадость мелкая! Сюда иди! Вылезай! Гера!
Всполошённый Гера забежал на кухню. Белая попка жены возвышалась над кухонным диваном. Верхняя часть туловища была в нише между спинкой дивана, стеной и батареей: жена пыталась достать Окрошку из её неприступного убежища.
– Ты чего? – хрипло и с опаской спросил Гера.
– Чего? – глухо донеслось из-за дивана.
Жена не без труда вылезла наружу и повернулась. По правой щеке из трех
Глава 4. Неряха
Мой кот был белым с чёрными пятнами.
А иногда чёрным с белыми.
Как и вся жизнь, в общем-то.
Костя выругался, метнулся к раковине, схватил тряпку и спешно стал промакивать разлитую по столешнице колу.
– Бля…
Собрав лужу, он выскочил в ванную, вернулся с половой тряпкой и занялся полом. Гера серьёзно и сосредоточенно наблюдал, как прибирается товарищ.
– Помочь?
– Не… Щас я, – он снова вышел. В ванной зашумела вода.
Костя отполоскал половую тряпку и начисто вымыл пол. Потом снова принялся за столешницу, смыл остатки газировки, после педантично осмотрел и протёр потёки с дверок шкафчиков и ящиков.
Гера отхлебнул виски-с-колой, глубоко затянулся и выпустил облако жирного едкого дыма. Костя поморщился, открыл окно, взял чистый стакан, смешал себе тот же коктейль и вернулся за стол.
– Ты чего суровый такой?
– Мне кажется, мужики куда опрятнее женщин. Вещи на своих местах лежат, убираются чаще. Как-то в гости зашёл к подруге – а они там с одногруппницей бывшей вместе жили, – мне, блин, неловко было. Туалет – как на вокзале: по углам комья пыли, на полу пятна. Весь унитаз в потёках и лобковых волосах… Жесть просто.
– Да. Я думал, все молодые уже давно там начисто всё сбривают… – рассмеялся Костя.
– Не смешно. Как-то вроде привык к тому, что девочки готовят, следят за порядком. Но на деле – свиноты. И сложнее яичницы ничего не умеют.
– Просто им нужна твёрдая хозяйская рука…
Гера пропустил шутку мимо ушей, нахмурился, обдумывая, сказать или нет.
– Как дома? – ехидно подтолкнул его Костя.
– Гад… – усмехнулся Гера и выдержал паузу. – В выходные начали порядок наводить, стирать-готовить. Я в магазин пошёл. Возвращаюсь, а она банным полотенцем полы на кухне моет.
Костя сидел с каменным лицом.
– Я говорю, милая, а чего ты делаешь? Тряпка же половая есть. А она – всё равно его стирать. Бллин!
– Ну, в общем, да. Чего париться – всё равно же стирать.
– Ты так делаешь?
– Нет.
– Нет. И я нет. А она делает.
– Ну и забей.
– Не могу! Не могу я забить. Я понять этого не могу. Половая тряпка в ведре при входе в ванную. Грязное полотенце – в глубине, в корзине. Оно, блин, элементарно дальше. Почему не взять половую тряпку?
– По-моему, ты чересчур остро реагируешь. Глотни, покури, расслабься.
Гера хотел что-то ответить, но не стал и сделал большой глоток. Отдышался.
– С пола иногда вытирает тряпкой для стола. Едва споласкивает и
– Тебе посочувствовать?
– Да.
– Да, братан, дела. Она, конечно, вообще…
– Сволочь, – усмехнулся Гера.
– А чего ты ей просто не скажешь?
– Не могу спокойно. Сначала пытался, а она сразу обижалась, мол, одни претензии. Потому молчу до последнего. А потом срываюсь.
– Потому что не надо держать в себе! – Костя подмигнул, поднялся из-за стола и пошёл в туалет.
– Ну, а как вот спокойно человеку объяснить, что вытирать со стола – это не смахнуть всё на пол? Или что посуду моют, чтобы она была не мокрой, а чистой?
– Хорош. А то у меня от смеха прицел сбивается. Мыть сортир я щас не готов.
Зашумела вода слива, следом – крана. Костя вышел, стряхивая воду с рук.
– Вот.
– Что – вот?
– Тебе же не нужно объяснять, что в туалете за собой надо смывать, а после – мыть руки?
– Блин, Герыч, такой ты токсичный, – с грустной улыбкой выдохнул Костя.
Жена была дома: горел свет, в ванной шумела вода. С кухни веяло свежезаваренным чаем.
Окрошка бросилась на Геру и больно вцепилась когтями в бедро. Гера отцепил кошку, аккуратно опустил на пол и стал разуваться.
Покачиваясь, он подошёл к ванной. Сначала хотел постучать и пристроиться, но передумал, соблазнившись чаем, и прошёл в кухню.
На обеденном столе парили две кружки. Рядом, на углу, лежали трусики жены, перемазанные кровью. Гера брезгливо сбросил их на пол и снова вернулся к ванной, чтобы прокричать через дверь что-то вроде: «Милая, ну твою мать!..», – но хватило сил удержаться. Чаю перехотелось.
Гера пошёл было в комнату переодеться, но в коридоре приостановился. Окрошка забралась на широкий бортик лотка, изготовившись. Она была похожа на гимнаста, собиравшегося сделать стойку на руках: передние лапы упёрла на углу перед собой, задние – в полушпагате, тоже на бортиках. Закончив, кошка спустилась на пол, опёрлась передними лапами на борт, перегнулась, вытянула шею, осмотрела результат, и удовлетворённая с аккуратностью сапёра одной лапой нагребла на лужицу наполнителя. Вставать в лоток Окрошка брезговала.
Гера вздохнул.
Глава 5. Семья
Мой кот был выше «всего этого». Это чувствовалось
в его взгляде и поведении. Но он считал людей
туповатыми, поэтому, когда хотел показать
своё превосходство, он не только смотрел на них,
как на ничтожеств, но для верности делал
это свысока – с холодильника или шкафа.
Альбина недовольно трясла щеками и одувалась. Всё было просто – отпуск по семейным, за свой счёт, на пару дней. Подобное было в порядке вещей, но Альбина всегда включала режим серьёзного управленца и разыгрывала греческую трагедию про важность каждого, долг и ответственность.