Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота
Шрифт:
Мой кот был настоящим мужиком.
– Я больше туда не поеду! – с порога бросила жена Гере.
Гера прикрыл двери и сбросил кеды.
– И давно ждёшь?
Жена сидела в коридоре на комоде. Гера взглядом попросил её подвинуться, поставил рюкзак и потянулся поцеловать. Жена увернулась, подставив щёку.
– Что случилось?
– Она истеричка. Вот что. Смотри!
Расцарапанные руки Гера заметил с порога. Но теперь жена вытянула их и покрутила, давая Гере возможность оценить масштаб. Предплечья и кисти были исполосованы; некоторые царапины довольно
– Бедняга… Кроша!
– Кроша твоя уже три часа со шкафа не слезает, – начала жена. Но тут грохнула кровать, лапы стукнули о пол и из дверного проема выглянула заспанная кошка.
– Ну, ещё бы…
Жена фыркнула, встала с комода и ушла на кухню. Кошка неспешно подошла к Гере и потёрлась о его ноги. Гера присел на корточки, погладил. Шерсть на холке была жесткой, слипшейся патлами.
– Ты чего там устроила?
Кошка с секунду смотрела на Геру непонимающим взглядом, прикрыла глаза и заурчала.
– Балда.
Гера прошёл на кухню и обнял жену.
– Так чего там случилось-то?
Жена вздохнула.
– Обряд экзорцизма там случился. Переноску открыла, эта сволочь пару секунд спокойно посидела, а как только врачиха подошла – шипит, отбивается, пена изо рта! Говорит – вы подержите кошечку, ей так спокойнее будет. А эта срань мне всеми четырьмя лапами руки полосовала, пока я пыталась как-то её перехватить. Я, дура, не отпускала. И она меня грызанула! Вон, посмотри!
На тыльной стороне ладони жены красовались две точки, как от змеиного укуса. Рука в этом месте заметно раздулась. Гера осторожно погладил.
– Плохо.
– И болит – жуть.
Гера вздохнул.
– Прививку-то успели?
– Ага! Щас! Куда там. Под мойку забралась – достать не могли. Шваброй выковыривали, так она там забег по стенам устроила и запрыгнула на стеклянный такой шкаф. Подходить стрёмно – не дай бог что, и всё это перевернётся и разобьется. Короче, это жесть какая-то была.
Гера притянул жену к себе, погладил и вздохнул.
– До скольки они сегодня?
– Уже всё. До трёх. Завтра работают.
Гера боялся клиник для животных. Тамошние врачи казались ему кем-то вроде средневековых лекарей, которые ставили диагнозы по фазе луны, и от одной мысли о ветклинике у Геры сжималось сердце – от страха и сочувствия немым обречённым пациентам. Вспышкой вспомнился первый и единственный раз, когда он был в подобном месте. Заболела кошка; возвращался оттуда уже без неё.
Жена знала все это, и Геру злило, что она не сумела избавить его от поездки. К тому же, приходится тратить на это выходной. Но вариантов не было.
Окрошка по большей части сидела тихо, изредка попискивая. Но в автобусе даже этот тихий плачь заставлял Геру чувствовать себя неловко. Гера расстегнул молнию переноски и запустил руку внутрь. Кошка потыкалась в пальцы мокрым носом. Она дышала часто, пытаясь уловить все многообразие новых запахов, «осмотреться». Гоша чуть потеребил кошку за холку: успокоилась, заурчала, улеглась.
Клиника была государственной, и как все небольшие госучрежедения – одним своим видом порождала тоску и тягостную безысходность. Окрошка тоже почувствовала неладное и заёрзала в переноске. Гера поднес сумку к лицу и через сетку, глаза в глаза, успокоил животное:
Чем ближе он подходил, тем чётче проступали детали барачного убожества. Всё здесь – от покосившегося облезлого забора и отомкнутого амбарного замка в одиноком ушке ржавой калитки до сырых и замшелых стен из силикатного кирпича, – казалось, было создано в первую очередь для того, чтобы рождать уныние. Крыльцо сияло свежей небесно-голубой краской, добавляя клинике нелепости: оборванный бомж в лакированных туфлях. К крыльцу вела дырявая асфальтированная лента дорожки.
Внутри всё было, как в обычной поликлинике. Запах медикаментов, скрипучий пол под потёртым линолеумом, неудобные лавки вдоль стен, чередовавшиеся с дверьми, разномастная, но в то же время привычная очередь, плакаты и стойки с листовками. Только пациенты сидели на руках и у ног очередников, а плакаты светились не белозубыми улыбками, а игривыми взглядами и лоснящейся шелковистой шерстью.
– Кто последний? – вздохнул Гера.
– Мы, – отозвалась женщина с замызганным пуделем.
Гера кивнул и опустился на свободную лавку напротив двери туалета, по-старушечьи поставив переноску себе на колени.
Из кабинета с табличкой «Терапевт» выглянула рыжеволосая девушка в медицинской маске.
– На прививку есть?
Гера огляделся. Чтобы не орать хором, очередь просто потупила взгляды и отвернулась. Гера робко привстал и кивнул.
– Проходите.
Гера проскользнул в кабинет и закрыл за собой дверь. Эхом задрожали стекла шкафчиков с препаратами.
– Ставьте, доставайте, – девушка с характерным скрипом натянула перчатки, спрыснула из пульверизатора и протёрла жуткий сияющий железный стол в центре комнаты; едко запахло спиртом. В интерьере не было ничего, что смягчило бы холодную неприветливость стекла и хрома, и Гера замер в нерешительности. Девушка стянула маску на подбородок, понимающе улыбнулась. Она оказалась симпатичной. Гера глянул на бейджик: «Анна Сергеевна, терапевт». Нос вдруг отсёк больничные запахи, заострившись на цветочном аромате её туалетной воды. Гера почувствовал, как что-то внутри него разжалось. Он расслабился.
Врач жестом указала на стол. На этот раз Гера подчинился. Он расстегнул переноску. Кроша робко высунула морду, понюхала стол и пулей забилась в дальней угол сумки.
– Попытка номер два? – девушка узнала Окрошку и ещё раз пересказала историю истерики, которую кошка устроила здесь вчера.
Гера кивнул.
– Выходи давай, – ласково скомандовал Гера. Кошка послушно вышла, точнее выползла. Она была напугана – морду прижала к столу, взгляд бегал, нос блестел обильной влагой от частого дыхания. Аня несколько секунд испытующе смотрела на кошку.
– Пробуем?
Гера кивнул. Окрошка навострила уши и уставилась на хозяина.
– Придержите её.
Гера положил ладонь на холку Окрошке. Кошка была непривычно горячей, сердце колотилось с бешеной скоростью, спина напряжена – готовилась рвануть.
– Ну, всё хорошо, – Гера прогладил её пару раз от носа до хвоста. Руку облепила шерсть.
– Это у них от волнения так, – объяснила Аня. У неё в руках был градусник.
– А как… – спросил Гера и покраснел.
– Разверните её ко мне. И держите.