Окровавленные руки
Шрифт:
— У тебя нет выбора, — пробормотал он в ответ, ледяные глаза смотрели мне в глаза.
— Кажется, это у нас общая тема, — фыркнула я. Чувство вины на мгновение промелькнуло на его лице, прежде чем он стер все выражения с лица.
— Ты был прав. Мне не следовало приходить сюда. Без тебя я была счастливее.
Я встала, протискиваясь вокруг него. Он не двигался, не следовал.
Но его яростный рев эхом отозвался позади меня, когда я убежала. Стекло разбилось, как будто что-то перевернулось. Я вышла на кухню, схватила ноутбук и проигнорировала извинения Донателло. Я даже не могла встретиться
Я поспешила в одну из гостевых комнат наверху, заперлась и рухнула на кровать.
Я даже не могла пойти домой.
Двадцать четвертая
Айвори
Наши взаимодействия друг с другом были мимолетными в течение двух дней. Я работала на кухне. Он работал в своем кабинете. Мы ужинали в тишине. Он вернулся к работе, пока мы с Донателло убирались.
Затем я побежала в запасную спальню и заперлась там. Каким-то образом я проснулась в его объятиях в его постели на следующее утро оба дня. Как он маневрировал мной там, не разбудив меня, я, вероятно, никогда не узнаю. Как только я проснулась, он молча встал с кровати и приготовился, прежде чем снова зарыться в свой кабинет.
Я стояла на кухне, глядя на ингредиенты, разложенные передо мной, и готовясь к эксперименту, который собирался предпринять, когда крик Маттео эхом разнесся по всему дому.
— Мне плевать, что ты с ним делаешь! Просто убери его отсюда!
Я колебалась. Его офис был официально в моем списке мест, куда я не должна идти, но что- то было настолько надломленным в его голосе, когда он кричал, что мои ноги двигались сами по себе. Я свернула за угол, минуя людей, которые смотрели на меня в ужасе.
Мой взгляд остановился на кукле, как только я вошла в комнату.
Размером с детскую куклу, она выглядела так, будто действительно могла быть детской игрушкой.
Если бы вы только посмотрели на ее лицо.
И проигнорировала кружевную кофточку, украшавшую ее тело.
Мой взгляд метнулся к лоскутку красного кружева, лежавшему рядом с ней, в натуральную величину совпадающему с тем, что она носила.
— Айвори, — прошептал Маттео. — Возвращайся на кухню, Ангел.
Я бросила на него взгляд лишь на мгновение, прежде чем мой взгляд снова обратился к кукле. Ее глаза цвета морской волны были безжизненными и пустыми, окруженными кожей цвета слоновой кости и идеально уложенными каштановыми волосами. Ее щеки и нос были усеяны веснушками, и не нужно было быть гением, чтобы точно понять, на кого она должна была быть похожа.
— Что это такое?
— Иди, Айвори.
— Где ты это взял? — рявкнула я, не обращая внимания на сочувственный взгляд, который он на меня смотрел. Я достаточно хорошо знала Маттео, чтобы знать, когда он защищал меня, и выражение его лица было достаточным ответом на вопрос, откуда взялась кукла.
— Все убирайтесь нахер, — проворчал он, и кабинет моментально опустел. Дверь за ними закрылась, и Маттео подошел ко мне и поймал меня в свои объятия.
— Он не тронет тебя, — пробормотал он, словно пытаясь отвлечь меня от пропавшей
— Тео, — прошептала я, чувствуя себя обожженной от того, как эта кукла заставила меня покрыться мурашками.
Подняв меня на руки, я едва сопротивлялась, когда Маттео отнес меня к дивану и сел к себе на колени. Я уткнулась лицом в его шею, вдыхая знакомый запах и позволяя ему успокоить меня.
Что касается меня Маттео?
Я не могла быть рядом с ним и не желать его.
Всегда.
Вот почему я держалась от него на расстоянии. Я знала, что у меня нет самообладания, когда он касается его, и то, что я прижимаюсь к нему — чувствую, как он напрягается подо мной, когда я оседлала его бедра — только доказывает, что это чувство было взаимным.
Ничто не должно было быть сексуальным в тот момент. Не после того, как мне подарили жуткую куклу и нижнее белье от мужчины, к которому я не проявляла никакого интереса.
Но Маттео был другой историей.
Он всегда был. Я вырвалась из его шеи, прижавшись губами к его губам в потоке желания. Его руки подняли мое платье вверх по бедрам, а я потянулась к молнии его брюк.
Я хотела его.
Я нуждалась в нем.
И в тот момент я бы не сомневалась в этом.
Мне нужно было напоминание, что я жив.
Не просто вещь, которую можно использовать и выбросить, а настоящий, живой человек с чувствами и мыслями. Мне нужно было существовать, и Маттео был самым большим выбросом адреналина, который у меня когда-либо был.
Я освободила его от штанов, поглаживая его, когда он сдвинул мои трусики в сторону. Поднявшись, я ударила его по входу и шлепнул на него так сильно, что он застонал.
— Полегче, Ангел.
Он знал так же хорошо, как и я, что взять его, даже с прелюдией, было нелегким делом. Взять его без подготовки после нулевого секса в течение двух дней было просто глупо.
Но мне нужна была эта боль, ощущение разрыва изнутри.
Мне нужно было, чтобы мое тело соответствовало тому, что он сделал с моим сердцем. К моей душе.
Мне нужно было, чтобы он понял, что он сделал со мной, и я не была настолько глупа, чтобы думать, что когда-либо причиню Маттео боль, как он сделал мне. У него должно быть сердце, чтобы это стало возможным.
Его руки на моих бедрах пытались удержать меня, но я оттолкнула его и быстро покачала бедрами взад и вперед. Я знала, что мой темп был бешеным. Я знала, что веду себя как сумасшедшая, когда использовала его, но мне было все равно.
В конце концов, он успокоился, по-видимому, почувствовав, что мне нужно именно то, что я принимаю. Он снова положил руки мне на бедра и скользнул ими вверх и под ткань моего платья, не останавливая и не подбадривая меня, а просто желая прикоснуться к моей коже.
Я преследовала свой оргазм, наслаждаясь тем, как мой клитор терся о его лобковую кость в этой позе, и чувствуя, что, может быть, только может быть, на мгновение я за что-то отвечаю. Мои руки на его груди удержались, когда я взорвалась оргазмом, дрожа вокруг него и чувствуя, как он находит во мне собственное освобождение.