Округ Форд. Рассказы
Шрифт:
Эмпория просто из кожи лезла вон, желая хоть немного подкормить Адриана, но аппетита у него не было. А поскольку ей никогда не доводилось готовить на семью, опыта поварихе явно не хватало. В маленьком огороде произрастало достаточно томатов, кабачков, фасоли, бобов и дынь, так что самой ей всего хватало. И Адриан старательно делал вид, будто ему нравятся овощные блюда, которые она щедрой рукой наваливала на тарелку. Она уговорила его есть кукурузный хлеб, хотя в тесто входило масло, молоко и яйца. Она еще ни разу в жизни не встречала
— А что, все люди в Калифорнии вот так едят?
— Нет. Но вегетарианцев много.
— Но вы же небось не на одних овощах выросли?
— Давайте не будем обсуждать, как я рос, Эмпория. Мое детство можно назвать сущим кошмаром.
Она накрывала на стол три раза в день, время выбирал он сам, и они подолгу засиживались за едой. Адриан знал: для него очень важно правильное полноценное питание — и старался есть сколько мог. Однако прошло уже две недели, а он все продолжал терять вес.
Как-то раз во время ленча позвонил священник. К телефону, висевшему на стене в кухне, как всегда, подошла Эмпория. Адриану, конечно, тоже разрешалось пользоваться телефоном, но делал он это крайне редко. В Клэнтоне звонить ему было просто некому. Он никогда не звонил родным, а они не звонили ему. Оставалось несколько друзей в Сан-Франциско, но слышать их голоса ему не хотелось.
— Добрый день, ваше преподобие, — ответила Эмпория, затем зашла за угол и протянула шнур, на сколько хватало длины. Говорили они недолго, и Эмпория, уже собираясь повесить трубку, сказала: — Ладно. Значит, увидимся в три.
— Как поживает его преподобие? — осведомился Адриан.
— Думаю, прекрасно.
— Он что, придет к нам в три?
— Нет. Я зайду в церковь. Он хочет со мной о чем-то поговорить.
— Интересно, о чем это?
— Больно уж любопытным вы стали в последнее время.
— Послушайте, Эмпория, я живу здесь вот уже две недели. И прекрасно понимаю, что совать нос в чужие дела неприлично. Но ведь это же почти невежливо — хоть немного не полюбопытствовать. К тому же геи более болтливые, чем нормальные люди. Вы это знали?
— Сроду о таком не слыхивала.
— Но это так. Доказанный факт. Так почему бы его преподобию не зайти самому? Ведь в том и состоит его работа — звонить прихожанам, навещать паству, знакомиться с новоприбывшими, разве не так? Я видел его три дня назад, он стоял на крыльце и беседовал с Дорис и Германом. И все время оглядывался на наш домик, точно опасался, что может подхватить заразу. Ведь вам он тоже не нравится, верно?
— Второй нравится больше.
— Мне тоже. И я не пойду с вами в церковь, Эмпория, так что не просите.
— Всего два раза и просила.
— Да, и я сказал: спасибо, не надо. Очень мило с вашей стороны, но я не имел и не имею намерения идти в эту церковь, равно как и в какую-либо другую. Не уверен, что мне там будут рады.
Она промолчала.
— Знаете,
— Да у нас каждое воскресенье так.
— И тут я вхожу в дверь, одетый во все белое, и выгляжу еще хуже, чем сейчас. Ну и иду по проходу к священнику. У него на лице написан такой ужас, что словами не выразить. Хор замолкает на полуслове. Все точно окаменели, а я продолжаю идти по проходу, долго-долго. И тут кто-то кричит: «Это он! Тот самый парень со СПИДом!» А все остальные как заорут: «Бегите! Бегите!» И тут начинается сущий ад. Паническое бегство. Матери хватают детей. Я продолжаю идти по проходу. Мужчины выпрыгивают из окон. А я все иду. И огромные женщины из хора в золотых одеяниях падают на свои толстые задницы и тоже пытаются выбраться из храма. А я иду к священнику и вот наконец подхожу, протягиваю ему руку. Но он не двигается. И молчит. Церковь опустела, не слышно ни звука. — Адриан отпил глоток чаю, вытер вспотевший лоб.
— А дальше что? Что было дальше?
— Не знаю. Я проснулся. А потом долго смеялся. Сны бывают такими реальными. Наверное, и грешники тоже все разбежались.
— В Библии по-другому сказано.
— Спасибо, Эмпория. И за обед спасибо. А теперь мне надо прилечь.
В три часа дня Эмпория встретилась с преподобным Байлером в кабинете при церкви. Встреча в таком месте всегда предполагает неприятности, и после обычного обмена любезностями преподобный сразу перешел к делу:
— Говорят, будто вас видели в винном магазине Вилли Рея.
Но Эмпория была готова к этому вопросу, так что сразу ответила:
— Мне стукнуло семьдесят пять. Я на целых тридцать лет старше вас, и если мне надо купить лекарство для друга, спрашивать никого не буду. Иду и покупаю.
— Лекарство?
— Да, так он это называет. А я обещала его родным следить за приемом лекарств.
— Называйте это как хотите, Эмпория, но людей старшего возраста расстроил этот факт. Одну из наших уважаемых пожилых дам видят в винном магазине. Какой пример вы подаете молодежи?
— Я сделала то, что должна была.
— Поговаривают, будто вы приглашали его помолиться с нами.
«Спасибо тебе, Дорис», — подумала Эмпория, но произносить этого вслух не стала. Дорис была единственным человеком, кому она рассказала, что звала Адриана в церковь.
— Я каждого приглашаю помолиться вместе с нами, преподобный. Ведь именно этого вы хотите. Так записано в Библии.
— Ну, тут несколько другое…
— Не беспокойтесь. Он не придет.
— Слава Богу. Возмездие за грехи — это смерть, Эмпория. Молодой человек расплачивается за свои грехи.