Окруженец. Затерянный в 1941-м

Мельнюшкин Вадим

По оружию был все тот же стандартный разнобой. Из пулеметов два чешских «Брно», столько же немецких «тринадцатых», знакомый снайперский маузер. Вот автоматы в этот раз были другие, вызванный для опознания Вальтер признал автоматический карабин Шмайсера, образца тридцать шестого года. Еще сказал, что в большую серию данное изделие не пошло из-за какой-то темной истории с патентным правом. Мне данное оружие понравилось – довольно удобный карабин длиной чуть больше метра. Полуметровый ствол, даже с учетом использованного девятимиллиметрового патрона, должен давать приличную точность и кучность даже на больших дистанциях,

что немец и подтвердил. Градуированный до тысячи метров прицел внушал оптимизм, что хотя бы на половину этого расстояния оружие будет бить уверенно, хотя, конечно, это больше зависит от стрелка.

Никаких документов в этот раз найти не удалось, кроме единственного жетона, снятого с оберштурмфюрера и пополнившего мою коллекцию. Этот был уже пятый, но как ими пользоваться, я не представлял, Вальтер тоже, а больше спросить было не у кого. Тут эсэсовский офицер нужен. Может, зря того пленного, что взяли в засаде на Блюме, быстро шлепнули? Хотя добиться и от него чего-либо конкретного не удалось. Ладно, пусть полежат, хлеба не просят, тем более что они номерные, а если пущены в розыск, то сам бог велел отлежаться. Кроме офицерской формы была еще и форма со знаками различия обершарфюрера, а в остальном всякая мелочь типа маннов и оберманнов. В общем, улов оказался неплох, но отсутствие унтеров говорило о том, что именно они и слиняли, то есть самые опасные ребята. Чувствую – аукнется это нам еще.

К вечеру явился Потапов. Сходил удачно. Захоронку нашу пока не нашли и, похоже, даже не искали, чего и следовало ожидать. Место под переправу через Полоту тоже обнаружилось без труда.

– Узко там, меньше двадцати метров, – Григорий наворачивал кашу за обе щеки, одновременно тыча пальцем в карту. – Рыбацкие лодки можно вместе связать, две или три, сверху настил из досок положить. Веревку перебросить и организовать паром. С нашей стороны подъезд удобный. Если пару грузовиков подогнать, то за ночь все перегрузим и увезем.

– Слушаю я, и грызут меня смутные сомнения, глядя на твой оптимизм. От реки до болота, где мины притоплены, три километра. И это пересекать шоссе и железную дорогу. Мины с ящиками тонн на семь потянут. Сколько человек для переноски надо?

– Можно в Шматенках, вот эта деревня, кроме лодок и телеги взять. Уж пяток лошадей точно найдем.

– Лучше десяток.

– Значит, будет десяток. На крайний случай людей сагитируем, не откажутся же помочь.

– Уверен?

– На сто.

– Значит, так и порешим. Что на дорогах?

– Днем плотно идут, с востока значительное количество санитарных транспортов движется. Видел колонну с пленными. Колонна небольшая, человек на пятьдесят, но охрана совсем никакая – всего четыре ганса. Ни пулемета, ни автоматов – беги не хочу. Почему не бегут?

– Может, бегут.

– Если бы бежали, охрана совсем другой была.

– Резонно.

– Выспись. Завтра двигаем. Ночь на выдвижение и подготовку, следующей ночью грузимся и уходим. Не обязательно в лагерь успеть вернуться, но от реки надо будет уйти, не стоит зря глаза мозолить.

– Вы тоже пойдете?

– Если ничего не помешает.

– Может, заодно и железку рванем?

– Рванем, всех рванем, только чуть позже.

Уже ночью вернувшиеся с наблюдательных постов у дорог группы подтвердили сведения Потапова. Военнопленные

двигались с минимальной охраной и в немалом количестве – за день насчитали шесть колонн общим количеством около пятисот человек. Похоже, про вяземский котел немцы все же не соврали.

Очередное заседание лесной думы началось прямо с утра. Введение физзарядки откладывается на неопределенное время. Вообще-то совмещать прием пищи, особенно утренний, с другими делами врачами не рекомендуется, но кто их теперь слушает.

– Все больше увеличивается объем перевозок по железной дороге. Сейчас это не менее десяти пар эшелонов в сутки. Соответственно с этим уменьшается и количество автомобилей на дорогах. В связи с чем целесообразно перенести большую часть диверсионных действий на железнодорожное сообщение. Подрыв одного состава эквивалентен подрыву сотни автомобилей.

Калиничев закончил доклад и сел. Как шпарит, а слова какие знает. Красавчик.

– Старшина, сколько у нас сейчас толковых саперов, я имею в виду имеющих возможность грамотно работать по железной дороге?

– Со мной пять. Но натаскать за неделю можно даже зайца или половину наших бойцов.

– Остальная половина тупее зайцев?

– Ни в коем случае. Торопыг много, этим не меньше месяца понадобится. Их надо скорее отучать.

– Угу, сапер ошибается только два раза.

– Почему два, нам говорили – один.

– Первый раз при выборе военно-учетной специальности.

– А, тогда да.

– Взрывчатка и средства взрывания у нас еще есть, но запас не бездонен. Рассказывали нам как-то в институте про механические средства, могущие привести к крушениям составов. Попробую оживить память, да и про незабвенного Антона Павловича забывать не стоит.

– Про кого?

– Про Чехова. Рассказ «Злоумышленник» кто-нибудь помнит?

– Гайки будем откручивать? – по-детски обрадовался Жорка.

– В том числе. Думаю, немцы еще не готовы бороться с диверсиями на железной дороге. Вероятно, повторится история с автомобильными мостами – через некоторое время, проанализировав способы и направления ударов, они выработают меры противодействия, а нам, соответственно, придется придумывать контрмеры. Естественно, если мы хотим доминировать в этой борьбе, нам нужно опережать противника не на один шаг, а на два, то есть иметь ответ на их предполагаемые реакции. Потому не стоит сразу разнообразить методы атаки, давая противнику выработать широкий иммунитет. Надеюсь, не слишком запутанно выразил свои мысли?

– Это как в боксе, да? – Жорка изобразил руками верхнюю часть борцовской стойки. – Открываешься, противник атакует, но ты знаешь, куда и как он ударит, – и на противоходе его!

– Где-то так. Поэтому прошу, нет, приказываю, всем обдумать этот вопрос. Возможно, когда-то это спасет массу жизней и приблизит нашу победу. Теперь по пленным. У кого есть мысли?

– Надо освободить как можно больше, – капитан рубанул ребром ладони по столу. – Я знаю, что у нас недостаточно провианта, возможно, многие и не захотят пойти с нами. Товарищ командир не желает набирать в отряд недобровольцев, я не разделяю его позиции, так как эти бойцы давали присягу и обязаны служить там, где им укажут, но подчиняюсь приказу. Несмотря на это, считаю, что дать шанс нужно максимальному количеству красноармейцев.