Октавия
Шрифт:
Джеймс, тщетно пытаясь скрыть свое похмелье, держал чашку кофе обеими руками. Выглядел он ужасно. У Матта вид был не намного лучше. Увидев Имоджин, он довольно настороженно улыбнулся ей и старался избежать ее взгляда, когда заказывал ей кофе.
Ники, как всегда, выглядел бодро и читал спортивную страницу в ?Таймс?.
– Надо же, - сказал он.
– Коннорса выбили в третьем круге.
Имоджин заметила, как он украдкой подвинул ногу и тихонько погладил ею щиколотку Кейбл. Та ответила ему тем же, после чего вытянула вперед свои красивые загорелые ножки. На ней была спортивная рубашка от Жана
– Терпеть не могу смотреть в гороскоп на другой день. По нему выходит, что вчера у меня должен был быть ужасный день в любовных делах, что совершенно не так, правда, дорогой?
– Она обвила одной рукой шею Матта и томно его поцеловала.
Имоджин выловила ложечкой крупинки из кофе и почувствовала, как счастье понемногу выходит из нее, словно воздух из плохо завязанного надувного шарика.
Тут вперевалку подошла мадам с телеграммой для Матта.
– Это от Ларри Гилмора, - сказал он, открыв оранжевый конверт и прочитал, - ?Прибываю ?Плазу? восемь пополудни?.
– О, отлично, - сказала Кейбл.
– Это тот Ларри Гилмор, который фотограф?
– спросила Ивонн.
– Я слышала, что он - чудовище.
– Он хорошо себя ведет, если не плакать всякий раз, когда он назовет тебя глупой коровой, а его жена Бэмби прелестна, - вступилась за него Кейбл.
– Бэмби, Джамбо, - сказал Ники, - мы будем еще больше похожи на зоопарк.
От перспективы свежего пополнения все повеселели. Возможно, каждый надеялся отдохнуть от остальных, исключая Имоджин, которая просто предположила, что разговоров о фотомоделях станет еще больше.
– Джамбо, ты что сегодня намерен делать?
– раздраженно спросила Ивонн.
– Все, что пожелаешь, дорогая.
– Можешь не трудиться. Мне надо съездить в Марсель показать эту ногу приличному врачу, - она обратила на присутствующих стальной взгляд своих незабудковых глаз.
– Когда у лошадей бывают такие боли, их пристреливают.
– Я бы хотела поехать на остров Левант и искупаться там голой, - сказала Кейбл.
– Вы не представляете, до чего приятно ощущать воду на обнаженном теле.
– Представляю: каждый день в ванной, - ответил Матт.
Ники зевнул и, вытянув ноги, еще раз потерся о щиколотку Кейбл.
– Я чувствую, что совсем вышел из формы, - заявил он.
– Поеду в Марсель, найду там какой-нибудь корт и потренируюсь, - Ты не будешь против остаться на пляже, дорогая?
– добавил он, обращаясь к Имоджин, и та облегченно кивнула.
– Тогда я тоже еду в Марсель, - заявила Кейбл, бросив злобный взгляд на Имоджин.
– Думаю, что сегодня моя очередь обновить свой гардероб. Ты тоже едешь, дорогой?
– спросила она у Матта, запустив ему руку под рубашку и поглаживая грудь.
– Не смогу. Мне надо в полдень повидаться с этим парнем в ?Баре моряков?.
Имоджин просветлела. Возможно, он остается, чтобы побыть с ней.
– Господи, ты когда-нибудь можешь забыть про работу?
– выпалила Кейбл.
Она поглядела на Имоджин, которая размешивала кофе и дрожащей рукой крошила булочку, не глядя на Матта и избегая глаз Кейбл. Она втюрилась в Матта как школьница, подумала та. Прежде это довольно часто случалось с теми ее приятельницами, к которым Матт особенно благоволил,
Когда они с Маттом пошли наверх, чтобы взять для нее денег, она мягко попеняла ему:
– Дорогой, тебе надо бросить завлекать Имоджин. Она страшно в тебя втюрилась. Все утро с тебя глаз не сводила.
***
Сидя на пляже рядом с Имоджин, Матт снова и снова перечитывал одну и ту же страницу. С той минуты, как он встал сегодня утром, он ходил и без конца повторял ?черт, черт, черт?
– как профессор Хиггинс. Надо полагать, прошлой ночью он умом тронулся, иначе ни за что не рискнул бы пойти к дому Браганци и подвергнуть себя и Имоджин такой опасности, но ему ни в коем случае не следовало дарить ей эту астру и целовать на прощанье. Не останови их эта толстуха, что неслась в туалет, Бог знает, как далеко он зашел бы. На его шее была Кейбл. Ему слишком нравилась Имоджин, чтобы чем-то ее обидеть.
День был превосходный. Издалека доносилось тихое дыхание моря. Небосвод над ними был ярко-васильковый. Но вчера их легкие товаришеские отношения испарились. Имоджин тоже была не очень-то увлечена своим ?Тристрамом Шенди?. Матт захлопнул свою книгу.
– Давай пройдемся, - сказал он.
Он купил ей кока-колу, себе банку пива, и они отправились вдоль берега. Имоджин собирала ракушки. Когда она удалялась, ему было видно, как шевелятся ее губы - ?он меня любит, он меня не любит?
– и отчаяние, с каким она произносила ?он меня не любит?.
Они поглядели на мертвую медузу, похожую на полосатый красный пузырь, отвернули большой камень, из-под которого выбежали крабики, а когда шли по мокрому сплетению морских водорослей, шафрановой массой покрывавшему скалы, ее рука доверчиво скользнула в его руку. Так делает ребенок, который боится поскользнуться.
Господи, зачем он ее так увлек? Он только хотел быть к ней внимательным.
Они дошли до конца пляжа и сели, чтобы остыть в индиговой тени от огромной красной скалы. Он посмотрел на ее круглое невинное лицо, ждущее поцелуя.
– Имоджин, дорогая.
– Да, - глаза ее загорелись.
– Сколько тебе лет?
– Почти двадцать.
– Сколько у тебя было мужчин?
– По-настоящему ни одного, - она покраснела.
– Во всяком случае, до постели не доходило. Я думала, это будет с Ники, но я потеряла свои таблетки. Потом я их нашла. И вчера проглотила три штуки, - быстро добавила она.
– Ладно, не говори ему, - сказал Матт, делая вид, что не понял ее предложения.
– Ники тебе не годится. Его интересует только победа, самая обыкновенная случка. Он обращается с девушками, как с французскими письмами, - выбрасывает после использования.