Октавия

Купер Джилли

– Как мне с ним встретиться?
– спросил Матт.

– Никак. Его дом - как крепость.

В этот момент через помещение проплыла, покачиваясь, рыжеволосая фигура со стопкой шелковых рубашек. У нее были такие массивные пропорции, что против нее Имоджин почувствовала себя тростинкой.

– Это Мими, - сказал Антуан, - хорошая девушка, но не говорит по-английски.

Он передал ей свой бумажник, и, обольстительно ему улыбнувшись, она поплыла к кассе.

– Поглядите на эти бедра, - вздохнул Антуан.
– Но я всегда предпочитаю

количество качеству. Отец у нее крупнейший производитель биде во Франции. Он финансирует мой следующий фильм.

– О чем он?
– спросила Имоджин, думая, куда это пропал Матт.

– История про Ганнибала в Альпах. Мы вывозим из Африки сотню слонов. У Мими будет небольшая роль рабыни Ганнибала.

– Она будет великолепна, - сказала Имоджин.

Появился Матт и вручил ей битком набитую дорожную сумку. Она заглянула внутрь и ужаснулась.

– Но, Матт, я не могу. Я думала, мы просто дурачились. Эти вещи стоят целого состояния. Я не могу принять от тебя такой подарок!

– Это как посмотреть, - сказал Матт.
– Считай, что это подношение от казино Пол-ле-Пена. Пошли, там нас ждет Антуан, - добавил он прежде чем она успела что-нибудь еще возразить.

На улице в окружении зевак стоял огромный бледно-розовый ?роллс-ройс? с дымчатыми стеклами. В глубине кабины Мими, два датских дога и козел смотрели телевизор.

Высокий лоснящийся негр в белом костюме открыл перед Антуаном дверцу.

– Это Ребл, - сказал Антуан, - мой телохранитель и друг. Я хочу, чтобы он сыграл в моем фильме Цезаря. Но он заявил, что играть белых диктаторов - это против принципов Черной Силы. Сегодня вечером мы заедем в Пор-ле-Пен. Au revoir, mes petites, - И он присоединился к Мими и зверинцу.

– У него, конечно, есть стиль, - с некоторой все же ухмылкой сказала Имоджин, когда позднее они с Маттом растянулись на песке.
– Эти седые волосы и такое молодое лицо, я имею в виду.

– Они у него покрашены, - сказал Матт, - Тебе может показаться смешным, но он просто теряет рассудок, когда дело касается женщин. Ты бы посмотрела на него в Оксфорде, как он их там сражал своими часами от Картье и смокингами с зелеными отворотами. В те времена любая девушка, знающая себе цену, должна была пройти воспитание у Роудина, леди Маргарет Холл и Антуана Делатура. Так что имей это в виду.

Хотя все девушки на пляже загорали в купальниках без верха, Имоджин чуть не подпрыгнула, когда почувствовала, как пальцы Матта притронулись к застежке ее бикини.

– Нет, я не могу, - выпалила она.

– Перестань, - сказал Матт.
– Повернись, я тебя намажу.

Имоджин закрыла глаза и повернулась лицом к горячему солнцу, которое ослепило ее. Она поспешно прикрыла грудь, сложив руки.

– А ну-ка, - сказал Матт.
– Дай я на тебя посмотрю.

– Он, пожалуйста, не надо, - пробормотала Имоджин, - я такая страшная.

– Замолчи, - сказал он, осторожно отводя вниз ее руки.
– Ты слишком долго скрывала лучшее свое достояние.

Ники был совершенно прав в своем мнении о твоих грудях.

Когда его руки начали восхитительно скользить по ее животу, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и во рту стало сухо. Она открыла глаза и увидела, что он лениво улыбается ей. Тяжелые оливковые веки почти совсем закрывали его темно-зеленые глаза. Сердце у нее застучало, как запушенная на предельную скорость сушильная машина. Весь пляж вдруг сократился до размеров небольшой комнаты.

– Остальное я намажу сама, - сказала она запинаясь и, выхватив у него из рук тюбик ambre solaire поспешно смазала себе груди.

– Больше можешь не бояться солнечных ожогов, - сказал Матт, рассмеявшись.

– Сейчас меня беспокоят не солнечные ожоги, - пробормотала Имоджин, метнувшись, чтобы достать верх своего бикини.
– Я иду купаться.

– Ух, ух!
– удержал ее Матт, - не теперь же, когда я только что тебя намазал. Сосредоточься на загаре.

Он взял вечернюю газету и вскоре сказал с досадой:

– Вот черт! Прошлой ночью Браганци с герцогиней были в театре в Марселе. И отчего я там не оказался!

Если его совершенно не тронуло, что я лежу рядом с ним наполовину голая, подумала Имоджин, тогда, наверное, все в порядке. И она робко огляделась вокруг. В нескольких ярдах от них какой-то немец приятной наружности сладострастно втирал мазь в огромные груди своей подруги. Господи, это же жизнь, подумала Имоджин, и напряжение постепенно стало проходить.

Так они лежали довольно долго, и когда грудь Имоджин и поверхность моря приобрели цвет червоного золота, Матт посмотрел на часы.

– Эге, время-то позднее. Нам лучше поспешить обратно.

Они катили в музыкальном настроении. Из радиоприемника гремела Пятая симфония. Матт на крутых поворотах дороги вел машину как партнершу в вальсе. На голове у него была помятая панамка, прикрывавшая глаза от солнца. Его густые рыжеватые волосы выгорели отдельными прядями, белые зубы сверкали на бронзовом лице.

Господи, он божественно хорош. И как это я могла считать его некрасивым, подумала Имоджин.

– Какой замечательный день, - сказала она, с удовольствием потягиваясь.
– И мои божественные обновки. Ты добр ко мне, Матт.

Он повернулся и посмотрел на нее с одобрением.

– Теперь Ники не сможет держаться от тебя в стороне.

Ники! Она вздрогнула, как от толчка. Ужасно, что она уже несколько часов о нем и не вспоминала.

Глава одиннадцатая

Когда они подъехали к гостинице, их встретили мрачные лица.

– Где это вы пропадали?
– резко спросила Кейбл.

– Развлекали друг друга на пляже в Сен-Тропезе, - сказал Матт.

Ники и Джеймс, разинув рты, смотрели на Имоджин, которая, выйдя из машины, стояла на улице в своем бикини, и волосы струились у нее по спине.