Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
Участвуя в обсуждении плана церемонии, Катрин полагала, что эта часть марша будет выглядеть крайне неудачно, если не сказать смехотворно. Ошиблась. Нужно было учитывать сложившуюся атмосферу.
Мороз шел по коже. Иррациональный страх представительницы, видимо, все же старого, реакционного, отчасти буржуазного, отчасти мещанского, мира. Инстинкт самосохранения хозяйки замка, сомнительной, но аристократки. И столкновение с со своей же гордостью. Гордостью за великолепную и страшную историю своей страны, за красную звезду на пилотке и красный флаг, что реял над твоей школой и страной в счастливом (все-таки и твоем, несомненно, и в твоем) детстве.
– Что-то я сегодня вся такая противоречивая, - прошептала Екатерина Мезина и утерла пылающее лицо.
Наступила тишина, Красная гвардия маршировала
Количественно 1-й Отдельный Красногвардейский дозорно-штурмовой полк был примерно равен сводным силам защитников и сторонников Временного правительства. Несомненно, у "временных" имелись три батареи за баррикадами, пулеметы и резервы во дворце. У ВРК резервных сил за пределами площади было куда больше. Но это не имело особого значения. Здесь и сейчас превосходство Смольного выглядело неоспоримым. В такие моменты считают не головы и голоса, не политических и духовных лидеров, не военный опыт, но штыки. Стальные, четырехгранные, длиною почти в полметра. На переговорах эту психологическую особенность учли не все, и теперь Зимнему было страшно.
– А теперь, специально для их высокоблагородиев и ихних ударных подруг, - задорно выкрикнули из рядов красногвардейцев. Динамики главной автомашины идеологической борьбы проникновенно вздохнули:
– Как упоительны в России вечера
Любовь, шампанское, закаты, переулки
Ах, лето красное, забавы и прогулки[46]...
Под этот немного неожиданный марш, 1-й дозорно-штурмовой выстроился напротив оппонентов. Броневики с демонстративно повернутыми назад пулеметными башенками заняли место на правом фланге. Броня боевых машин была украшена двумя белыми вертикальными опознавательными линиями - явление давешних "ничейных" броневиков и творимые ими безобразия были учтены. На бронетехнику "временных" известью были нанесены горизонтальные линии - кажется, представители ВРК и лично тов. Островитянская успели убедиться, что все выполнено согласно договоренностей. На прибывших с красногвардейцами грузовиках торопливо возились техники, но едва динамики вздохнули в последний раз о "порывах и объятьях", как все замерло.
– Начнем, пожалуй, граждане, - вроде бы негромко кашлянул Чудновский.
– Процедура ждать не станет.
"Временные" силы, порядком контуженные музыкальным воздействием, и бойцы Смольного, преисполненные непоколебимой веры в себя и свою правоту, смотрели на уполномоченного комиссара ВРК. Чудновский слегка скованно махнул рукой водителю. Подрулила радио-штаб машина - всем было ясно, что без трибуны все же не обойтись.
– Слово предоставляется бывшему министру-председателю.
Керенский негодующе взмахнул рукой на некорректное "бывший" и взобрался на грузовик...
Говорил он хорошо. Хотя и слегка путано. Но хорошо. И главное, из регламента не выбился. Александр Федорович негодовал, упрекал, и являл очевидные доказательства анти-конституционности поведения ВРК вообще, большевиков в частности, а Троцкого и Ульянова-Ленина отдельно и персонально. Немцев помянул с искренней ненавистью...
Катрин понимала, что в Петрограде, да и в целом по России достаточно людей, считающих вполне недурным выходом для страны сдачу врагу столицы и наведение полного порядка руками победителей-немцев. Что такое истинно германский "ордунг" догадываются далеко не все, гадкие надежды у отдельных членов общества имеются. Но одно дело скрытое германофильство, а другое - открытая некрофилия. К бесчинствам немецких пулеметчиков и мертвецам на улицах привыкать никто не хочет. Кто бы ни задумывал операцию с террористическими нападениями и опережающим стравливанием будущих красных и белых, в этом вопросе провокаторы просчитались. Так в России случается. Мы тут все труднопредсказуемы.
...- Посмотрим же, господа-товарищи, с каким багажом, с какими итогами вы явитесь на этот суд истории. Это будет великий процесс и правосудие восторжествует!
– завершая мысль, Керенский бесстрашно погрозил правофланговым броневикам.
– Во избежание кровопролития мы уходим, но мы вернемся!
Аплодисменты, стук прикладов и свист в равной степени поддержал и осудил выступление
– Да, хватит кровопролитий!
– на кунг поднялся Чудновский.
– Временное правительство сдает дела Советам, поскольку бесконечно балансировать на краю пропасти до созыва Учредительного собрания мы не можем себе позволить. Петроград в опасности! Вся страна в опасности! Гражданин Керенский, кстати, никуда не уходит, ему поручается создать всероссийскую Чрезвычайную Юридическую Комиссию. Новое законодательство требует внимания и всестороннего контроля.
– Да вы и понятия не имеете, что такое "законодательство"!
– возмутился Керенский.
– Александр Федорович, договорились же перепираться только на заседаниях, - укоризненно напомнил сверху уполномоченный комиссар Смольного.
Бывший министр-председатель раздраженно отмахнулся.
– В общем-то, власть перешла Советам, оспаривать взятую нами ответственность начнем позже, - спокойно продолжил Чудновский.
– Это потерпит до полной очистки Петрограда и окрестностей от немецких лазутчиков и диверсантов. Политические решения примет съезд Рабочих и Солдатских депутатов, а работы у нас, товарищи, впереди целое море. Господам бывшим высокоблагородиям и прочим гражданам, не разделяющим наши политические воззрения, но боеспособным, предлагаю поучаствовать в защите города от вражеских агентов. Дело, с какой стороны не взгляни, нужное нам всем. Иначе опять нас начнут на улицах как воробьев стрелять. Теперь разрешите предоставить слово товарищу Островитянской, заведующей Общим орготделом, представительнице профсоюзного движения и...
– Да знаем мы ее, знаем, - нетерпеливо завопил непонятно кто.
– Пущай сказанет.
Над Дворцовой возвысилась тов. Островитянская и без раскачки, деловито, обратилась к народным и иным массам:
– Товарищи! Граждане и гражданки России! Офицеры, прапорщики, мичманы и преосвященства! Леди и джентльмены! Принадлежность к профсоюзному движению, рыбацкое прошлое и недостаток образования позволяют мне быть банальной и скучной. Унылый кривобокий мир лучше яркой и кровавой гражданской войны. Точка! По политическому моменту у меня все.
Площадь засвистела и заколотила прикладами на этот раз примерно с одинаковым настроением. Даже в эти времена бесконечных митингов и многочасовых ораторских подвигов, предельная лаконичность порой импонировала народным массам.
Динамикам пришлось гукнуть и сурово напомнить:
– Тишина! По текущему моменту слушаем.
– Текущий момент простой, - поддержала всесильную технику товарищ Островитянская.
– Караул меняется, старый караул свободен. Кроме, естественно, дежурных подразделений и уполномоченных по передаче вооружения, караульных помещений и прочих служебно-боевых тюфяков. Остальным предлагаю хорошенько передохнуть. Помним, что далеко не всех немецких шпионов мы еще переловили! Так что, если кто в кусты, так оставляете винтовочки, а болеющим за честь страны и государственное дело - полноценный отдых и прибытие к новому месту службы. Да, отдельная и душевная благодарность от всего Петрограда и меня лично за сохранение Зимнего в неприкосновенности и недопущение сюда пронырливых диверсов. Дворцов у нас не так много, все они народное и государственное богатство! Тут только отвернись, живо все пресс-папье по частным лавочкам растащат. Так что, спасибо, господа юнкера и особое спасибо стойким ударницам! Зла за бранные слова и за ругань на нас не держите. Мы грубые, но душевно добрые.
Возникло некоторое замешательство, поскольку к строю ударниц вывалился огромный кронштадец с корзиной гвоздик. Вручал он цветочки с таким смущенным и оттого невыносимо суровым видом, что женское воинство не на шутку взволновалось. И даже, кажется, прослезилось.
– Товарищи и граждане, Россия вступила в новую эпоху, - голос товарища Островитянской всемерно поддержали динамики и вышло чрезвычайно внушительно.
Запела сигнальная труба. Настоящая, без всяких там звукозаписывающих фокусов. Горнист играл "зарю", но как-то особо, мастерски и неповторимо. Завотделом смотрела куда-то вверх. Вот вскинула руку, указывая на вершину Александровской колонны. С грузовика ударил луч прожектора, выхватил полощущийся на свежем ветре триколор. Вот флаг медленно пополз вниз...