Олаф, глупый король
Шрифт:
7.
Полтора десятка незнакомцев в серых дорожных плащах неслышно соскользнули с коней, ни звуком, ни бряцаньем оружия не выдав себя.
– Дальше пойдем пешком.
– тихо сказал Сигурд, оглядевшись.
Утро выдалось сырым, холодным и очень туманным. Тут, в северных ущельях, почти всегда так.
– Идем! Роки! Остаешься с лошадьми!
– Сигурд подхватил лук, и, мягко ступая по покрытым мхом скользким камням, направился вглубь ущелья.
Дойдя до одному ему ведомого знака, Сигурд остановился, поднес
– Все спокойно?
– Да, капитан. Они устроили секрет в камнях неподалеку, но часовые из них никудышные. Говорят громко, что-то варят. Я мог бы их снять еще во время разведки.
– Хорошо. Выдвигаемся.
Цепочка воинов растянулась, и продолжила движение вглубь ущелья. Вскоре, по знаку Сигурда, все залегли, лишь четверо воинов продолжили движение в сторону небольшого укрепления.
Расположен секрет был грамотно - в небольшом углублении, под большим раскидистым кустом. Обложенный со всех сторон камнями, он вполне мог остаться незамеченным, если бы не его обитатели. Те вели себя так, как и подобает разбойникам. Из секрета время от времени слышался дружный смех четырех луженых глоток, слышался хруст веток и безбожно дымил костер.
Пограничники Сигурда подползли вплотную к секрету. Капитан показал жестами "атака на счет три", и начал отсчет на пальцах.
На "три" четверка воинов запрыгнула в секрет, сверкая большими и страшными охотничьими ножами. Приглушенные крики, звуки падения тел - и все стихло. Три секунды - четыре трупа в грязных армяках и засаленных шапках.
Снова кукование - и отряд Сигурда, пригибаясь, прячась за кустами и камнями, двинулся вперед, неслышно, подобно призракам из страшных сказок.
Показалось логовище разбойников - серое, неприметное, замаскированное мхом и кустарником, прилепившееся к скале, почти скрывшееся в ее нише. Небольшая, по грудь человеку, баррикада из наваленных камней, утыканная острыми кольями, перед баррикадой ров, неглубокий, но достаточно широкий - где-то метр, и тоже утыканный внизу кольями.
Через ров вел узкий мостик, за которым должны были, по идее, непрестанно наблюдать, но сейчас стражник стоял спиной ко рву и с кем-то громко переговаривался.
По знаку Сигурда бойцы пограничной стражи подобрались вплотную ко рву, и на счет "три" бросились вперед, сверкая ножами.
Тени в серых плащах, скользнули по мосту, сбив с ног часового, и в лагере началась резня.
Логово разбойников было как на ладони - небольшой пятачок земли, 10 на 10 метров, укрытый навесом из лапника. На земле разбросаны вещи, посуда и оружие, на лапнике лежат люди. Чуть поодаль - углубление в скале и небольшая пещерка, в которой, судя по отсвету на сырых камнях, горел костер.
Люди Сигурда стальным вихрем пронеслись по лагерю, кромсая ножами все на своем пути, и ворвались в пещеру. Раздались крики, звук бьющейся посуды, и, спустя
– Атаман, господин капитан.
– хмурый стражник кивком головы указал на пленника, - Бьерн. Тот самый, которого опарышем кличут.
– Во-от как...
– протянул Сигурд тоном, не сулившим ничего хорошего.
Капитан подошел ближе, и ледяным взором оглядел плененного атамана. Тот выглядел жалко - лоб разбит, волосы черные, нечесаные, грязные и завшивевшие, слипшиеся от крови с разбитого лба - видать, приложили хорошенько о камень, нос кривой, сломанный еще в незапамятные времена, спутанная курчавая борода. И глаза, в которых не было видно ничего, кроме животного страха.
– Ну здравствуй... Бьерн-опарыш. Экая важная птица у нас нынче в гостях...
– Опарыш и правда был значимой персоной среди разбойников Северного ущелья. Налетал на села, резал-жег-грабил, да вот только поймать его никто пока не мог. На своем "посту" Опарыш пережил двух шерифов Северного края, и Сигурду, в свое время, письмо прислал, дескать, поздравляю со вступлением в должность, сучий сын, двух до тебя пережил, и тебя переживу.
Капитан задумался на пару секунд о том, можно ли использовать пленного атамана в каких-то своих целях, но не нашел ни единой причины оставлять того в живых.
– Повесить!
– коротко бросил он пограничнику, и направился вглубь пещеры, слушая позади нечеловеческий вопль разбойника, просившего пощадить и уверявшего в собственной полезности.
– Господин капитан!
– окликнул Сигурда старшина отряда - высокий, жилистый и полностью седой воин, - Может, допросить сперва? Вдруг, знает что. Где сокровища прячет, или еще что.
– Да что он может знать, песий сын...
– скривился Сигруд, - Сокровищ тут на тыщу верст к югу не сыщешь, даже в казне ничего нет. Медяки одни, пиво ворованное, да шкуры медвежьи - вот и всё его богатство. Сам знаешь, что весь месяц последний сидел он тут безвылазно, рану зализывал... Нет, старшина, вешай этого прохвоста, и дело с концом.
Старшина ушел выполнять приказание, а Сигурд зашел осмотреть пещеру.
В нос шибанул запах крови, нестиранной одежды, немытых тел, кислого пива и квашенной капусты.
Постояв пару секунд, и привыкая к этому букету (вот же ж, старый хрыч, по дворцам засиделся, от запаха портянок отвык) Сигурд все же прошел внутрь, и осмотрел пещеру. Ничего особенного в ней не было - логово, как логово - бочонки пива, какие-то миски, осколки, черепки, шкуры, на которых спали "лесные братья" Бьерна. Ничего важного или особенно ценного.
Когда капитан вышел из пещеры, то застал деловую суету.
Кто-то собирал по лагерю оружие мертвых разбойников (ножи, дрянные луки, самодельные копья), кто-то вешал Опарыша (тот еще болтался в петле, выпучив глаза и обгадившись), кто-то рубил головы мертвецам и выставлял рядком на баррикаде, а специально обученные люди готовились гримировать покойников.