Олег Рязанский
Шрифт:
Дарья понимала, как переживает Васята. Пришлось ей освоить шорное дело и самой сшить ремни.
Наконец всё было готово. С помощью кузнеца «руку» с крюком надели на культю, застегнули на все специально выкованные пряжки, затянули ремни. Рука сгибалась в локте, крюком можно было прихватить и держать не очень тяжёлые вещи. А когда накрутили голицу, то рука стала совсем как настоящая.
Васята осмелел и даже стукнул ею по столешнице. Поморщился, но ничего, терпеть можно.
Он обернулся к Дарье, не спускавшей с него глаз, и сказал то, что давно решил сказать, ещё после той бани:
— Замуж пойдёшь за меня?
Дарья охнула
Кузнец растерянно подёргал себя за бороду.
Подбежала Машенька, обняла мать, не спуская глаз с Васяты.
— Пойдёшь? — повторил тот.
Дарья замотала головой:
— Василий Михайлович, Васенька, лада мой... Опомнись! Кто ты и кто я... Боярин, близкий князю человек, а я бывшая дворовая. Тебе к князю возвращаться, в думе сидеть... Как на тебе иные бояре поглядят, если у тебя такая жена? — И как последний довод: — Что Олег Иванович скажет?
— Ничего не скажет. А его сын моим сыном станет.
Он схватил Дарью в объятия и закружил по двору.
— Ты молодой мужик, а я уже старая баба, — прошептала та, но Васята закрыл ей рот поцелуем. Неожиданно раздался голос Маши:
— Она пойдёт, дядя Вася!
Как и думал Васята, князь Олег Иванович ничего не имел против брака, даже вроде был рад.
Свадьбу решили не торопить, играть по осени. А до того Васята собрался съездить за матерью в Мещеру. Она, по сведениям, приходившим в Переяславль, была совсем слаба, так что надлежало везти её домой со всем бережением. По дороге он надеялся убедить матушку, что Дарья для него — самая лучшая жена, хоть и не боярская дочь.
И всё было бы ладно, если бы вдруг не возникла непонятная холодность к Дарье со стороны княгини Ефросиньи. Именно у неё надеялся найти Васята поддержку, а вышло наоборот: княгиня, разговаривая пару раз с Дарьей, едва разжимала губы.
«Неужто чувствует? — думал Васята над странным поведением княгини. — Или донёс кто? Чего ей нужно, — ведь любит её князь, так, как мало кто из князей на Руси богоданных своих княгинюшек любит! Бабья всё дурь, не иначе...»
Но, уезжая за матерью в Мещеру, всё же наказал Дарье сидеть дома тихо, княгине на глаза особенно не попадаться, — кто её знает...
Вопреки опасениям, боярыня Арина, матушка Васяты, будущую невестку приняла сразу. Трудно сказать почему. Может, потому, что знала её ещё девчонкой, шустрой и сметливой, взятой в горницу за проворство и услужливость? Или потому, что помнила боярыня, как неистово любились её сын и Дашутка, когда пришла ему пора познать плотские утехи? А может, потому, что, вернувшись из Мещеры, сразу же, умудрённая жизненным опытом, разглядела то, чего ещё не распознали другие: носит Дарья под сердцем дитё, по всем срокам внука. А что до того, что будущая сноха из дворовых, так ведь и дед Васяты не сразу дружинником стал. Начинал меченошей, но храбростью и смекалкой вышел в бояре. Правда, сама Арина вела свой род от древних черниговских бояр, что были известны ещё со времён Владимира Святого и перебрались в Рязань вместе с предками Олега Ивановича, но надобно ли тем кичиться? Зато сноха будет в полной покорности — сама себя так поставила. И Васеньку бедного, увечного без памяти любит, это сразу видно материнскому глазу. Да и внуков понянчить давно уж мечтала. И последнее: правда, сердилась боярыня на себя за глупое тщеславие: ведь через Дарью и её сына Вася станет свойственником великого князя!
Как и задумали, свадьбу сыграли по осени.
Странность была в другом, для знающих, конечно.
К алтарю невеста пришла с заметным животом, а рядом с нею стояли по левую руку сын, юный дружинник великокняжеской дружины, напоминающий старикам обликом и повадками князя Олега Ивановича в юности, и востроглазая девчушка, Машутка, успевшая стать за лето любимицей и боярыни Арины, и дворни, и даже самого великого князя. Подружкой же невесты по настоянию Олега Ивановича стала великая княгиня Ефросинья, непривычно сумрачная и неулыбчивая. Второй подружкой была сестра боярыни Арины, гордая Милославиха, жена старшего сына удельного князя. Сам старик на пиру отсутствовал, ибо пребывал в опале за поспешный переход на сторону Пронских после поражения на Скорнищевом поле. По правую руку жениха стояли дружки: сам великий князь и боярин, молодой Кореев.
Вот такая была свадьба. Было о чём посудачить переяславцам и гостям из других городов и земель.
Глава двадцать третья
Почти пять лет со времени Московско-Пронского нашествия прошли без особых потрясений.
Правда, налетали разбойные отряды ордынцев, но им давали отпор. В1373 году один такой налёт отразили не сразу, татарам удалось подойти к самому Переяславлю и сжечь посады. Но обошлось.
Олег Иванович замечал, как за относительно спокойные годы разительно изменилась придворная жизнь.
Откуда-то при дворе появилось множество новых людей, всё больше молодых, нахрапистых, языкатых, не шибко образованных, зато опытных в придворном деле.
Непонятно кто — или пострадавший и выпустивший из рук бразды правления дворский, или столь же старый тысяцкий, нуждающийся в помощниках, — наделил их и громкими должностями, и ощутимой толикой власти. Возможно, сам Олег Иванович, не вдумываясь, соглашался. Появились у него стольники и чашники, конюшие и сокольничие и целый сонм отроков, юных, пригожих, красиво одетых, готовых со всех ног броситься выполнять желание князя.
Васята по своему характеру и не думал толкаться в этой толпе искательных, льстивых, жадных до милостей придворных. Его вполне устраивала спокойная жизнь в кругу обретённой семьи. Прежде он и представить себе не мог, сколько радости принесёт ему отцовство: кроме Машеньки, которую он полюбил как родную, подрастал сын, родной сын, его и Дарьин!
Но Даша, вернее, Дарья Ильинична, как теперь величали боярыню, жену Василия Михайловича, смотрела на всё иначе.
Что-то особенное было в этой женщине. Она словно на лету хватала всё, не случайно в далёкие годы, будучи любовницей князя, сумела быстро обучиться мудреной игре в шахматы. Теперь она столь же стремительно стала познавать тайны соколиной охоты, любимого занятия и Олега Ивановича, и княгини Ефросиньи, и Васяты, и Кореева. Несколько раз Олег Иванович ловил себя на том, что поглядывает на статную боярыню, ловко сидящую в седле с соколом на левой руке.