Оленин, машину!
Шрифт:
— Прошу к столу, — показал Фома рукой на маленький складной деревянный стол. Мы вчетвером принялись вечерять.
Глава 28
Я проснулся рано утром из-за того, что замёрз. Ночью резко похолодало, и моё купание тоже даром не прошло. Кажется, простудился. Даже удивительно: за ленточкой сколько раз по несколько суток сидел по самое не балуй в ледяном крошеве, думал всё себе отморожу на хрен, и хоть бы что! Даже простатит не заработал. А тут, в тылу, освежился немного и всё, температура, что ли?
Решил, что не стану обращать на эту ерунду внимания. Не
Подойдя к виллису, я увидел, что все четыре колеса спущены. Обошёл, осматриваясь. Вроде ничего остального не сломано. Но скаты без воздуха, в покрышках резаные дыры сантиметра по три-четыре. Кто-то пропорол их острым ножом, судя по тому, что края ровные. Я скрипнул зубами.
— Генацвале! — вскоре послышался топот ног и голос Гогадзе. Он вынырнул из-за сосен. — Тебя срочно в штаб! Говорят, ехать надо!
Я выругался втихомолку.
— Николоз, будь другом. Скажи, через полчаса. Объясни, какая у меня ситуация, — я расстроенно махнул рукой на машину. Грузин глянул, ахнул и побежал обратно.
В любом другом месте такое называется подстава. Или подляна. Но здесь, на войне, — это уже диверсия. Тот, кто мне шины пропорол, видимо, об этом не задумался. Из чего можно было сделать вывод: он ни черта в технике не разбирается. Колёса другие поставить — минут тридцать надо или даже меньше, если крепко поторопиться. То есть вытворил такое не свой брат, водитель. Какая-то другая скотина.
Но кто? Точно не японец, тут если они поблизости если и есть, то исключительно пленные. И уж тот, сбежавший, Кейдзо Такеми, не стал бы подобной ерундой заниматься. Значит, кто-то из своих. «Вот же дебил!» — прорычал я и бегом помчался к Кузьмичу. Быстро объяснил ситуацию. Мастер не стал привычно ворчать, а быстро приказал ещё двоим подчинённым взять с собой по колесу. Мне сунул четвёртое, и вместе мы рванули обратно.
Не прошло и получаса, как я уже стоял возле штабной палатки. Из неё минуту спустя вышел комполка вместе с охраной. Капитан Севрюгин бросил на меня недовольный взгляд. Мол, ты соображаешь вообще, старшина, кого ждать заставил?!
— Простите за задержку, товарищ полковник, — сказал я виноватым голосом, хотя особенной вины за собой, понятное дело, не ощущал. Во мне горело желание найти и наказать того мудака, который вздумал шины портить, видимо из желания меня подставить. Хотел бы убить — испортил тормоза. Но побоялся — не один ведь езжу. А если пострадает кто из командования, — диверсанту доморощенному светит трибунал.
— Что случилось? — буркнул Грушевой, крепко держась за ручку. Нас изрядно трясло на мокрой просёлочной дороге, пока ехали в сторону городка с трудным названием Эрженбай. Севрюгин мне показал направление на карте, потом подсказывал, сверяясь с ней, куда свернуть. Следом за нами двигался другой виллис. Я увидел, что за рулём Никифор Пивченко — он возит начштаба, но сегодня вместе с ним сидели бойцы под командованием незнакомого лейтенанта.
Получилась короткая колонна.
— Техническая неполадка в машине была. Исправили, — ответил я уклончиво. Если расскажу комполка,
Грушевой приказал остановиться, когда впереди послышалась частая стрельба. Комполка замер, прислушиваясь. Впереди, в полукилометре, трещали выстрелы, гремели взрывы. Там шёл бой, и среди шума отчётливее всего звучали японские пулемёты. Было понятно: самураи снова рогами упёрлись в китайскую землю и сдаваться просто так не собираются.
— Вперёд! — приказал комполка.
— Товарищ командир, опасно, — подал реплику Севрюгин.
— Быстрее! — проигнорировал его слова Грушевой.
Я втопил педаль в пол. «Что такое опасность? — подумал, ощущая, как в крови начинает бурлить адреналин. — Это моё второе „я“!» Почему-то в такие моменты порой внутри словно моложе становлюсь лет на двадцать. Возникает залихватский пацан, готовый броситься в самое пекло. Эдакий гасконец Д’Артаньян, которому сам чёрт не брат. Но это, к счастью, быстро проходит, иначе давно бы сгинул ещё там, в своём времени.
Виллис промчался мимо сгоревших домишек — вспомнил, что здесь их называют фанза, а по сути та же избушка, что у нас в России. Видать, какая-то деревенька, брошенная местными жителями. Скорее всего, японцы угнали их, пытаясь создать на пути нашего наступления «выжженную землю». Так же фашисты делали в Великую Отечественную, особенно лютовали под Москвой, отступая. Чувствовали, твари, что обратно им не вернуться, вот и мстили.
Пришлось резко затормозить около небольшого домика, поскольку впереди на дороге землю перечеркнула пулемётная очередь — вдалеке стал виден японский ДЗОТ. Я завёл виллис за стену фанзы, все разом покинули машину. Проехать дальше всё равно было нельзя — дорогу перерезал широкий противотанковый ров, который тянулся далеко в обе стороны и терялся между домами. Мы оказались на окраине Эрженбая. Никифор припарковался рядом, побежал за нами вместе с теми, кого привёз.
— Товарищ полковник! Сюда! — из окопа метрах в десяти левее показалась чья-то голова в офицерской фуражке. Грушевой, пригибаясь к земле, побежал туда. Давалось это ему с трудом — сказывалось недавнее ранение. Охрана, взяв полковника в полукольцо и поводя автоматами во все стороны, сопроводила.
Я тоже побежал за ними. Охранять машину можно, не нарываясь на пули, а обзор хороший — тачка как на ладони.
Офицер, который подзывал Грушевого, оказался командиром 409-й пулемётного батальона капитаном Сергеем Антоновичем Бульбой. Так он представился полковнику. Доложил, что его подразделение пробилось между флангами Дадинцзыского и Цзомутайского узлов сопротивления, начало штурм городка Эрженбай.
— У японцев тут опорный пункт в составе одиннадцати дотов и дзотов. Большинство встроены в фанзы. Хитрые, заразы: замазали бетон слоем глины, поэтому отличить дом жилой от такого, в котором есть огневая точка, трудно даже с близкого расстояния, — рассказал капитан. — Город окружает сплошной противотанковый ров и проволочные заграждения. Пулемётные роты капитана Облезина и старшего лейтенанта Трошкина ворвались в Эрженбай с севера и юга. При поддержке миномётчиков завязали уличный бой. Нам очень нужна помощь артиллерии, товарищ полковник, — закончил капитан. — Одними гранатами этих сволочей не выбить.