Оленин, машину!
Шрифт:
Сергей выпустил струю дыма и молча кивнул, будто взвешивая услышанное.
— Ну, пусть так. Как ты их там назвал?
— Ниндзя. Повторюсь, — пояснил я, стараясь подыскать слова попроще, — это как наши разведчики, только ещё скрытнее. Понимаешь, в Японии они веками тренировались, чтобы незаметно подкрадываться, скрываться, устраивать диверсии и убийства. У них специальная подготовка: могут маскироваться в любой местности, подслушивать, даже из тени нож или стрелу в спину пустить — и следа не оставят. Настоящие мастера этого дела.
Добролюбов выслушал внимательно.
—
Опер помолчал. Затушил папиросу о каблук сапога, бросил в ведро. Потом достал новую, прикурил, затянулся.
— Ладно, буду иметь в виду. Только надо ещё бойцам рассказать, с кем дело иметь придётся. На всякий случай. Но меня больше другое волнует. Если этот Сигэру, как ты говорил, не оправдал доверие командования. Значит, ему нашли замену. Теперь вопрос: так кто, по-твоему, мог сменить лейтенанта? — спросил опер, пристально глядя на меня, как смотрит следователь на подозреваемого.
Мне аж неприятно стало. Я пожал плечами, отвёл глаза, немного затянул время, подбирая слова.
— У них всегда есть кто-то на замену, — ответил я. — Человек дисциплины, служит делу, как и все они. Если Сигэру выбыл, его наверняка подстраховали. Уж наверняка нашли какого-нибудь спеца.
— Допустим, но кого конкретно? — Добролюбов смотрел на меня с прищуром, явно не удовлетворившись общей фразой. — Лейтенант был готов бежать ради этих сокровищ, а у японцев всё выверено до мелочей. Если у него был сообщник или… скажем, потенциальный преемник, то кто это?
Я выдохнул, пытаясь расставить всё по полочкам. Войска Квантунской армии были организованы безукоризненно — каждый знал своё место и задачу. Правда, это длилось лишь до тех пор, пока наша доблестная армия не врезала ей крепко по зубам. Сразу вся хвалёная японская дисциплина рассыпалась в пух и перья, и начали храбрые воины толпами в плен сдаваться. Удивительные они всё-таки черти, эти заокеанские вояки.
Вон как американцам на Иводзиме и Гуадалканале, да и в других местах нервы трепали! Закопались в землю, и давай держаться до последнего издыхания. Целый месяц Иводзиму защищали, а ведь у пиндосов там было впятеро больше солдат, плюс тяжёлое вооружение: корабли, самолёты, танки даже! Для них этот остров стал чем-то вроде нашей Брестской крепости. Оставшиеся в живых, даже когда США объявило о победе, ещё несколько месяцев под землёй прятались. Двое последних солдат вообще сражаются до сих пор и сдадутся только в 1951 году!
А Квантунские так себя не ведут. Чуть мы поднажмём, и драпают или лапки кверху. Но это всё же не те, с кем нам дело иметь придётся.
— Если предположить, что у него действительно был кто-то в подстраховке, то это мог быть кто-то вроде старшего офицера. Майора или даже полковника. Стратегия японцев редко страдает от одиночек — на случай каждого провала предусмотрена замена. И уж наверняка тот, другой, опытен, умён и хитёр.
Добролюбов недовольно кивнул, прислушиваясь.
— Есть такая флотская мудрость:
— И нам предстоит стать тем самым болтом? — пошутил я.
Опер хмыкнул.
— Типа того. Да, ты прав. У японцев свои законы, но здесь, в условиях отступления, они могли бы отойти от протокола. Нашли кого-то достаточно серьёзного и амбициозного, и он теперь будет жопу рвать на британский флаг, чтобы найти сокровища и переправить в Японию.
Сергей внимательно прислушивался, не перебивая. Кажется, он начал прикидывать сценарии в уме. Потом спросил:
— Помнишь, ты говорил о том, что нужно найти этого… Кейдзо Такеми?
— Совершенно верно.
— Как полагаешь? Может, всё-таки стоит прежде отыскать его и взять с собой на поиски драгоценностей, чтобы потом сразу и приступить к следующей фазе нашего замысла?
Я улыбнулся краешком рта. Приятно было услышать, что Добролюбов так воспринял мою идею. Что не побежал докладывать в штаб, хотя… Кто знает? Хорошее настроение мигом улетучилось. Может, это всё хитрая ловушка для меня? Пообщался Серёга с кем надо, и там решили: вот пусть Оленин сначала поможет отыскать сокровища, а когда попробует их на свои нужды пустить, мы понаблюдаем. Если не понравится, — прихлопнем, как муху, и под трибунал.
«Ладно, разберёмся по ходу пьесы», — решил я.
— Да, ты прав. Сначала надо отыскать Кейдзо. Кстати, ты сообщил, что он может нам понадобиться? Не хватало ещё столкнуться со своими же. Иначе майор Демьян Мартынович Грозовой, начальник разведки полка, к которому придан мой отдельный батальон, в нас с тобой дырок понаделает.
— На этот счёт не волнуйся. Я доложил, — ответил опер.
— Так, теперь предлагаю придумать условное название для сокровищ. Не будем же мы, как пираты, так их называть. Кодовое наименование нужно, — сказал я.
Сергей задумался на секунду, а потом усмехнулся:
— Пусть будет «Тень императора», — ответил. — Подходит для чего-то такого… потайного и ценного. Да и звучит, как у японцев принято: загадочно и с уважением.
Я покачал головой.
— Тебе бы книжки писать, товарищ оперуполномоченный, а не одни только протоколы. Давай так: «Объект „Кобальт“».
— Почему Кобальт?
— Потому что кобальт — редкий металл, вроде как символ чего-то скрытого, ценного, — ответил я. — Ну и звучит коротко, не выдаёт сразу, что это золото или драгоценности.
Добролюбов кивнул, видно, оценил.
— Ладно, пусть «Кобальт». Пошли. Пора выдвигаться.
Мы подошли к группе бойцов, собравшихся у края плаца.
— Стройся! — скомандовал я на правах заместителя командира отряда.
Добролюбов выдвинулся вперёд, деловитый и сосредоточенный, и обвёл каждого взглядом, словно оценивал, кто на что способен. Одно дело — знать военно-учётную специальность бойца, а совсем другое — его истинные возможности. Но с этим предстояло разобраться в будущем. Правда, времени на боевое слаживание у нас почти нет. Только те часы, а может и дни, что проведём бок о бок в поисках.