Оленин, машину!
Шрифт:
Я знал, что сейчас последует — Сергей всегда задаёт тон так, чтобы даже сомнений ни у кого не оставалось в важности нашей мисси.
— Товарищи бойцы, у нас две основные задачи, — начал он твёрдо, со свойственной ему уверенностью. — Во-первых, нам необходимо отыскать одного важного японца. Он, скажем так, не враг, но и не друг. Это — человек, знающий нужные нам сведения, а значит, представляет интерес для СМЕРШа. Его данные имеют прямое отношение к нашему делу. Зовут его Кейдзо Такеми. Он– завербованный нами высокопоставленный чиновник в Госсовете Маньчжоу-Го. Когда его перебежал линию фронта
Бойцы напряглись, переглянулись. Чувствовалось, что дело пахнет серьёзной операцией — одним только упоминанием СМЕРШа Добролюбов настроил всех на нужный лад.
— И вторая задача, — продолжил он, чуть понизив голос. — Найти и определить местонахождение объекта, который носит название «Кобальт». Всё, что я сейчас могу сказать, — это то, что объект крайне важен для командования. Что бы там ни было, это наш приоритет.
Я стоял рядом, наблюдая, как по лицам бойцов пробегают любопытство и лёгкая напряжённость. Добролюбов, как обычно, особо не распространялся — выдавал информацию маленькими порциями, подогревая интерес, но не выбалтывая лишних деталей. Это был его стиль. Настоящий, ментовской.
— Вопросы? Пожелания? Просьбы? — бросил он напоследок, оглядев нас ещё раз.
Бойцы промолчали.
— Командуй, старшина.
— К машине! — приказал я.
Мы погрузились в студебеккер.
— Куда едем? — спросил водитель.
— В управление НКВД.
Я этому нисколько не удивился. Кто ещё знает досконально обстановку в городе, как не милиция? Уж не военные — это точно, и даже не СМЕРШ, поскольку его возможности тут ограничены. Оперативные сведения обо всех происшествиях, административных и уголовных, стекаются в милицию, с ними и будем разговаривать. Точнее, этим займётся Добролюбов, поскольку кто лучше него найдёт общий язык с бывшими коллегами?
Глава 56
Добролюбов скрывался за дверями здания НКВД целый час. Я ждал с бойцами, прислушиваясь к оживлённому ритму города, а сам всё время поглядывал на машину, от которой приказал далеко не отходить. Сам же думал о том, что очень он похож, — это мне память настоящего Алексея Оленина подсказывала, в чьём теле я показался), — нынешний Хабаровск на Ленинград. Хотя линия фронта к нему стремительно приближалась, в городе на Неве до последнего в трамваи ходили. Ну никак не могли поверить жители колыбели русской революции, от простых рабочих до чиновников, что немцы за такое короткое время смогут оказаться под стенами города!
Вот и здесь так же. Не так далеко гремит настоящая война, а в Хабаровске тишь да благодать. Начинается золотая осень, самая романтичная пора в русской природе. Впору сидеть у окна и, глядя, как медленно опадают с деревьев золотые и пурпурные листья, писать стихи или мечтать о чём-нибудь хорошем. Зиночка вспомнилась. Вот бы ещё рядом она сидела. А лучше — мы бы оба лежали и смотрели на проплывающие по небу облака.
Я даже помотал головой, отгоняя наваждение. Нельзя расслабляться!
Когда Сергей наконец появился, у него был сосредоточенный,
— Общался с начальником управления, — тихо начал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас не подслушивают. — По его словам, обстановка в Хабаровске спокойная, никаких провокаций. Японцев здесь никто не ждал, и, судя по всему, не собирается. Оперативная обстановка складывается вполне благоприятная. Я сообщил ему о полномочиях нашей группы. Он обещал полное содействие в поимке опасного преступника.
— Как же ты ему японца представил?
— Как вражеского шпиона. Сам понимаешь, в этом случае искать будут более ответственно.
— Зря ты так, — покачал я головой. — Шлёпнут они беглеца без суда и следствия. Потом скажут: мол, при попытке бегства.
— Я сказал полковнику, что если это случится, все, от стрелявшего до лично него, пойдут под суд военного трибунала как изменники Родины и пособники японского милитаризма, — серьёзно сказал Добролюбов.
Я нервно сглотнул. Да, видать, хорошо накрутили Серёгу в штабе фронта. Вон как серьёзно настроен. Слова ему поперёк не скажи, — сам под подозрением окажешься. Я кивнул, но внутри оставалось чувство тревоги. Всё-таки где искать Кейдзо Такеми?
— Тоже думаешь, где его искать?
— Да, — ответил я. Подумал и добавил. — Хотя зачем огород городить? В роддоме его надо ждать. Где его жена, кстати, Ханако? Ты выяснил?
— В третьей городской больнице. В родильном отделении. У неё мальчик. Вполне здоровый. Три с половиной кило, 51 сантиметр, — сказал опер и неожиданно улыбнулся.
«Романтик, блин», — подумал я.
— К ней охрану приставили?
— Да, милиционера.
— И всё? — поразился я. — Её муж — опытный шпион, а жену с ребёнком, которых он ценит больше собственной жизни, охраняет всего один человек? Они там, в НКВД, с дуба рухнули, что ли?
Добролюбов посмотрел на меня неодобрительно. Как же! Честь его коллег задета!
— Нам надо срочно туда. Организовать круглосуточное наблюдение за Ханако. Но это не всё. Пустим слух, что её собираются перевозить в другое здание. Скажем, в больницу НКВД. Под серьёзную охрану.
— И тогда японец захочет её отбить, верно?
— Разумеется! Вот когда он попробует это сделать, мы его и повяжем, — уверенно сказал я.
— Поехали! — решительно сказал Добролюбов.
До больницы домчались за десять минут. Добролюбов приказал водителю подъехать с задней стороны, где, судя по карте, морг и мастерские со складами. Там, где никто нас не мог увидеть, в тёмном закутке, высадились, не привлекая внимания. Опер пошёл к главврачу — договариваться о взаимодействии.
Задняя сторона больницы выглядела неприметно: пустой двор, двери с тяжёлыми ржавыми замками и заложенные кирпичами окна морга. Место как раз подходящее, чтобы избежать лишнего внимания. Мы, не выходя из машины, заняли наблюдательную позицию, держа в поле зрения всё вокруг. Я объяснил бойцам задачу: наша цель — беглый японский чиновник. Но не простой увалень, а хорошо тренированный человек, имеющий подготовку шпиона. Отлично владеет холодным оружием и карате.
Микита Сташкевич поинтересовался, что это такое, карате.