Олений заповедник

Мейлер Норман

– Правда, я в ней ужасна? – Лулу состроила гримасу. – Они меня просто губят. А ты как считаешь, Айтел?

Он неопределенно улыбнулся.

– Мы с тобой потом об этом поговорим.

– Я знаю, что ты скажешь. Я переигрываю, да? – Она подняла голову с плеча Колли и ущипнула его за щеку. – Ненавижу быть актеркой. – И почти без передышки спросила: – А вы что делаете, мисс Эспосо?

– Эспосито, – поправил ее Айтел.

– Я… – неуверенно произнесла

Илена, – я была чем-то вроде танцовщицы, пожалуй, можно так сказать.

– А теперь работаете моделью? – спросила Лулу.

– Нет… я хочу сказать, никоим образом… – Илена не была совсем уж беспомощна. – Занимаюсь то одним, то другим, – наконец выжала она из себя. – Кому охота быть тощей моделью?

– Конечно, – произнесла Лулу и снова обратилась ко мне: – А вы – новая веревочка на потрепанном воздушном змее Айтела?

Я почувствовал, что краснею. Она атаковала так стремительно, что нечего было и ждать паузы, все равно как посреди исполнения музыкального произведения.

– Говорят, Чарли, тебе конец, – перескочила на него Лулу.

– Обо мне, безусловно, говорят всякое, – сказал Айтел.

– Не так много, как ты думаешь. Время бежит.

– Обо мне всегда будут вспоминать как о твоем бывшем втором муже, – растягивая слова, произнес Айтел.

– Правильно, – сказала она. – Когда я думаю о Чарли Айтеле, я всегда после фамилии ставлю двойку.

Айтел весело улыбнулся.

– Когда вздумаешь надеть медный кастет, Лулу, дай знать. На секунду все застыли, затем Лулу улыбнулась.

– Прости, Чарли, прости меня. – И, повернувшись к нам, своим хрипловатым голосом, который так мило сочетался со светлыми волосами и голубыми глазками, объявила: – Я видела сегодня в газетах жуткую свою фотографию.

– Лулу, – поспешил вставить Муншин, – мы можем это исправить. Фотографы скоро начнут работать.

– Я не желаю, чтоб меня снимали с Тедди Поупом, – заявила Лулу.

– А кто тебя заставляет? – спросил Муншин.

– Никаких трюков, Колли.

– Трюков и не будет, – пообещал Муншин, вытирая лицо.

– Почему ты так потеешь? – спросила Лулу и вдруг вскочила. – Джей-Джей! – воскликнула она и распахнула объятия.

Подошедший к нам Дженнингс Джеймс, обхватив ее, прижал к своему тощему телу, подражая медвежьему объятию Муншина.

– Моя любимая девочка! – произнес он звонким голосом южанина.

– Ну и сволочную же штуку опубликовал ты про меня позавчера, – сказала Лулу.

– Милочка, ты стала параноиком, – сказал ей Дженнингс Джеймс. – Я написал это как

объяснение в любви. – И он кивком поздоровался с нами. – Как поживаете, мистер Муншин? – сказал он. После путешествия в уборную он, казалось, ожил.

– Присаживайтесь, Джей-Джей, – предложил Муншин. – Это мисс Эспосито.

Дженнингс Джеймс церемонно поклонился ей.

– Люблю итальянок, мисс Эспосито, они держатся с таким достоинством. – И веснушчатой рукой пригладил свои рыжие волосы. – Долго вы с нами пробудете в Дезер-д'Ор?

– Я уезжаю завтра.

– Ну нет, – вырвалось у Айтела.

– Впрочем, возможно, и нет, – поправилась Илена.

Официант принес мороженое. Оно уже таяло на блюдах, и только Илена взяла себе порцию.

– Это так называемое мягкое мороженое, верно? – заметила она. – Я слышала, оно самое дорогое. – Все недоуменно переглянулись, и Илене явно захотелось что-то еще добавить в подтверждение своих слов: – Не помню, где я это слышала, но я, безусловно, видела рекламу мягкого мороженого, а может, я его ела, не помню.

Айтел пришел ей на выручку.

– Правильно. «Дювонс» рекламируют как талое мороженое. Я сам его ел. Но по-моему, это не «Дювонс», Илена.

– Да, конечно, я знаю, что это не то, – поспешила она сказать.

Джей-Джей снова повернулся к Лулу.

– Милочка, мы готовы сниматься. Фотографы наконец набили себе животы, и все ждут тебя.

– Что ж, пусть подождут, – сказала Лулу. – Я хочу еще выпить.

– Мистер Т. специально просил меня найти тебя.

– Пошли же, – сказал Муншин, – все.

По-моему, он включил в приглашение Илену, Айтела и меня, чтобы не дать возможности Лулу заявить, что она хочет остаться с нами. Поднявшись с кресла, Муншин взял ее под руку и, обходя площадку для танцев, повел вдоль бассейна к фотографам, сгруппировавшимся у камеры из папье-маше. Мы с Джей-Джеем завершали колонну.

– Эта дамочка Эспосито, она, я слышал, девчонка Муншина, – заметил он.

– Не знаю, – сказал я.

– О-о, эта девочка – пальчики оближешь. Я в нее крючок не забрасывал, но знаю некоторых, кто цеплял ее. Когда старина Чарли Айтел покончит с Эспосито, советую провести с ней парочку часиков. – И он начал подробно перечислять, чем она хороша. – Да и выглядит премило, – любезно добавил он. – Девчонке нелегко ведь жить в нашей столице. Так что я ни одну из них не виню. Да сам Теппис, эта сука… – Но Джей-Джею не удалось закончить фразу, так как мы подошли к фотографам.