Ольга и Константин
Шрифт:
А потом опять засмеялась в ответ на быструю, темпераментную его речь.
— Приведет, а? — удивился Васо, едва не прилипнув лбом к стеклу. — Та-акой орел, понимаешь.
— Что говорит — не слышно! — посетовал тоже перебравшийся к окну Малхас. — Смотри, опять она смеется…
— Да что же я там забыла? — смеялась женщина, с любопытством разглядывая нежданного ухажера. — Раз уж правлюсь так — возьми да останься. Познакомимся, пригляжусь я к тебе… Вдруг ты и правда человек
— Ты смеешься, а я стоять буду, пока не пойдешь! — решительно пригрозил Константин. — Разве трудно на минутку зайти, уважение сделать? Очень прошу.
— Иди-и, ухарь, — она посмотрела на окно вагона-ресторана, где призывно мелькали руки двух мужчин. — Гляди, товарищи беспокоятся, что остаться надумаешь. Еще с милицией искать станут, что я делать буду? Слышишь, гудит уже.
— Не пойду! — скрестил руки на груди Константин. — Раз сказала оставайся — останусь. Все!
Вагоны лязгнули буферами, медленно тронулся состав.
— Котэ! — донесся с площадки вагона отчаянный призыв. — Коте, что ты делаешь? Садись скорей, перестань так шутить!
— Беги же ты, слышишь? — женщина схватила его за руку, подталкивала к составу. — Вот привязался… Или совсем ума лишился?
— Совсем, — подтвердил он, стараясь не смотреть на вагоны. — Я своих слов назад не беру.
— Ко-те-э! — донеслось в два голоса, а колеса уже постукивали часто. — Ко-те-э!
— Ну это же надо?! — женщина изумленно смотрела па отдалявшийся поезд, еще не веря происходящему. — Ушел ведь… А этот — тут.
— Я не «этот»! — ответствовали ей с достоинством. — Я Константин Гогуадзе. Тебя как зовут?
— Ольга, — машинально назвалась она и взмолилась: — Господи! Да что же я с тобой, таким фасонистым, делать-то буду?
— Как что? Раз остался — домой веди, там увидим!
— До-мо-ой? — протянула она и прыснула. — Да ты десять раз от стужи посинеешь, пока домой попадем… — И стала серьезной. — Деньги у тебя есть?
— Есть, Сколько нужно? — охотно полез в карман Константин. — Пойдем в магазин, что скажешь — все купим.
— Какой магазин, горе мое! — Ольга уперла руки в бока. — Билет, билет тебе купим, понял? Чтобы восвояси отправлялся, и мне к себе надо.
— Нет, так нехорошо будет, — укоризненно рассудил он. — Я тебя на пять минут звал, уважение оказать хотел, ты не пошла. Ты сказала — оставайся, я остался… Почему теперь гонишь? Я все сделал, как сказала, видишь, стою, под дождем мокну. Домой не пригласишь — так и буду стоять.
— Ну и стой, если ума не нажил! — в сердцах заключила женщина. — Некогда мне.
Решительно зашагала к углу станционного здания, пе оборачиваясь прошла вдоль палисадника, скрылась за углом.
Константин
На маленькой площади за вокзалом, пожевывая не то остатки жвачки, не то металлический мундштук, понуро опустила голову запряженная в телегу лошадка.
Ольга отвязала повод, села на край телеги, сильно дернула вожжи:
— Но! Пошла!
Телега, погромыхивая на рытвинах, развернулась, набирая ход, покатила от станции.
Уже подъезжая к повороту, женщина хмуро взглянула па темное небо, стерла с лица дождевые капли.
— О-о-ох! — вырвалось досадливое. И закричала сердито: — Ну, куда разлетелась, бокастая? То полдня не разогреешь, а то понеслась, будто шилом ткнули… Тпр-ру-у! Вороти… Н-но-о!
Константин стоял под карнизом у багажного сарая, подняв воротник, упершись в стенку поджатой ногой, покуривал, пряча сигарету в кулаке.
Горестно задумавшись, не обратил внимания на стук колес, что еще усугубило негодование женщины, и она подошла, яростно сузив глаза:
— Ты поедешь домой, говорю?! Поедешь?
— К тебе — с радостью, честное, слово! А за билетом будешь гнать, я тут совсем останусь, — трагически показал на усеянную окурками мокрую землю.
— Ко мне, значит, да? Так чего стоишь, пошли! — Ольга потянула его за пиджак, тянула все сильнее и почти бегом подтащила к телеге. Схватила брезентовую плащ-накидку, на которой сидела, подала решительно. — Надевай… Надевай, я тебе говорю, раз уже губы посинели… Садись!
Он накинул плащ, сел, Ольга сгоряча надвинула ему на голову капюшон и села сама.
— Ну, я тебя провезу, ладно! Попомнишь ты свое ухажерство… Н-но! Ха-ди-и!
И опять телега покатила от станции, разбрызгивая лужи.
Константину обдало ноги в узконосых туфлях, он занес их в телегу, поджал под себя, устроился поудобней под боком возницы. И даже обхватил рукой осторожно.
— На! — искренне удивилась Ольга. —
Он еще и жмется на свету… Ты уймешься или как? Может, ради знакомства, кнутом обласкать?
— Просто прыгает сильно, — миролюбиво возразил он, по руку убрал. И добавил доверительно: — Очень мне нравится, какая ты серьезная… Значит, характер имеешь.
В этом месте исхлестанную дождями дорогу с двух сторон стиснула хвойная чаща, и посреди узкого проезда стоял грузовик с поднятым капотом.
Двое людей ковырялись в заглохшем моторе и, судя по унылым лицам, ковырялись давно и безнадежно.
— Не, труба дело, — вздохнув белоголовый паренек, отирая ладони о ватник. — Искры нету, а без искры он работать не станет…