Ольга и Константин
Шрифт:
— Погоди-погоди, — слегка опешивший от натиска Одинцов шел к выходу, она не отставала. — Подкормить — хорошо, тут ты права. Так видишь: с машинами у нас туго, да тут еще Никифоров к сыну в Липецк поехал, приболел там сынок… А кого я вместо него за руль посажу? Если владеешь — так садись, я не против.
Они вышли на улицу, но Ольга, загородив ему дорогу, гнула свое:
— Шофера и машины — ваша забота! А мне телят доводить надо… Как хотите, а сегодня же чтоб кормежку доставили!
— Так пе найду ж я сегодня машины, пойми, — взмолился председатель. —
— Зачем некому? Я могу, — сказал Константин, который до сих пор вежливо держался в сторонке, а сейчас нашел, что возможно вмешаться. — Она очень верно говорит: теляткам кушать надо, они совсем ждать не могут, пока машина одна ездить научится! Значит, надо мне ехать. Здравствуйте.
— День добрый! — приветствуя, Одинцов недоуменно отодвинулся, но покосился на Ольгу и заулыбался: — А-а, это, значит, вы и есть, кто к нам, так сказать, приехал. Я наслышан уже, да-а… И наслышан, что с техникой обращаетесь досконально! — Он опять посмотрел па Ольгу, помялся. — Так что, если вам интимно побеседовать не надо, то прошу ко мне, все и обсудим.
— Да чего беседовать-то, а? — всплеснула руками женщина. — И куда ему машину доверять? Пьющий оп сильно, Павел Егорович! Как раз расшибет где-нигде, отвечай за пего после.
— Пьющий? — не очень удивился Одинцов и слегка приблизился к Константину. — Так сейчас как бы и нет, а если что — мы и взыщем строго.
— Зачем женщину слушать, когда у нее на сердце тяжело? — взял его за локоть Константин. — Ей телят жалко, понять нужно… А я, когда работаю, совсем не пью, честное слово!
— Совсем только заяц не пьет, и то потому, что в лесу взять негде, — вздохнул председатель и укорил женщину. —
А ты, раз этакого молодца привезла, не мешай его к работе приставлять! Работа, она от всего лечит, а нам люди нужны… Как тебя по отцу величать, назовись.
— Гогуадзе, Константин Сергеевич.
— Вот и пошли, Константин Сергеевич, в контору. Там аккуратней беседовать будет.
С фотокарточки на шоферских правах Гогуадзе глядел молодым, фотография в паспорте выказывала значительное изменение в возрасте.
Одинцов со вздохом положил перед собой документы.
— Трудная задача получается, — сказал он с сожалением. — Поскольку прописки у тебя нет, то оформить как постоянного работника не могу… Вы когда расписываться решили?
— Мы? — озадаченно съежил лоб Константин. — Хозяйка почему-то раздумывает, понимаешь… Очень у нее характер крепкий.
— Так теперь уж чего раздумывать, — усмешливо подмигнул Одинцов и опять стал серьезным. — Хотя понять можно: она все мужа бывшего ждет, приехать должен… Знаешь что, оформлю я тебя как шабашника, по договору, идет?
— Шабашника?! — Гогуадзе так возмутился, что даже привстал и потянул руку к документам. Но председатель шустро прикрыл их ладонью. — Я таким не был никогда, учти… И не буду никогда!
— Постой, не горячись… Мы же не вправду, а вроде! Временно. Составим договор,
— Зачем? — развел руками Константин. — Зачем мне обманывать? Ладно… Давай подпишу договор, чтоб не думал ничего. И скорей поеду, раз она беспокоится очень.
— Это мы сейчас оформим, — обрадовался Одинцов. — Нюся! — На пороге появилась секретарша, во все глаза глядела на Константина. — Составь как положено документ на временную работу товарищу… Ты пройди с ней, подскажи данные.
— Хорошо, Павел Егорович… Идемте, товарищ, — заливаясь от чего-то краской, пригласила Нюся.
А Одинцов с удовольствием глядел им вслед и у двери догнал выходящего замечанием:
— Машину получишь сразу, я завгару позвоню. Да когда поедешь, то поаккуратнее. Дороги у нас пока вполне… — он поискал слово, поиграл рукой, — загадочные! Бывает быстро доедешь, а бывает, что случается всякое.
Завгар Вахрамеев привел Константина на подведомственную территорию, где, как и полагалось среди рабочего дня, было нелюдно. Лишь у машины с поднятой крышкой капота возился человек в комбинезоне, а в стороне, у бензохранилища, деловито бросал и ловил пузатую гирю голый по пояс здоровяк.
— Замечаю я, ты как раз себе дело нашел, Митя? — проходя мимо, сказал Вахрамеев.
— А у меня физкультпауза, — отозвался здоровяк, продолжая трудоемкое занятие. — Чтобы из формы не выйти.
— Ну, давай, давай, — согласился завгар. — Это чемпион наш, к районной олимпиаде готовится, — пояснил Константину. — Ужас до чего здоровый: пять литров молока без отрыву выпивает… Ты когда чиниться кончишь, Долгушин?
— Завтра все будет в ажуре, Сидор Васильевич, — пообещал, разгибаясь от мотора, шофер в комбинезоне. — Сейчас мне ребята шток выточат: еще кой-чего подлажу, и все. Не беспокойтесь.
— Ну-ну… Вот твоя машина, — Вахрамеев подошел к бортовому «ЗИЛу», хлопнул по крылу. — Владей, так сказать, и показывай высокие результаты труда. Не заблудишься?
— Зачем? — удивился Гогуадзе.
— Нет, это я к тому, что места тебе незнакомые и лесные. А у вас, как я понимаю, больше горы, лесов мало. С горы все видать, а тут — наоборот.
— Дорога выведет, — рассмеялся Константин. — И машина подскажет.
— Тогда держи, — протянул завгар ключ от зажигания. — Вечерком доложишь, как она себя вела.
И пошел к воротам, деловито семеня. Константин, тихо напевая, обошел машину, попинал баллоны, подняв крышку, обозрел мотор, потом забрался в кабину и включил зажигание. Стартер поныл-поныл, но не завел двигатель. Попробовав еще раз, Константин увидел, что стрелка бензометра дрожит на нуле, вылез и, подойдя к Долгушину, тронул его за плечо.