Ольга, королева русов
Шрифт:
И вышел.
— Годхард не проснулся? — Игорь нахмурился: ему не нравились внезапные смерти, если они не происходили с его ведома. — Что говорит стража?
— Вечером навестил великую княгиню, — докладывал ближний боярин, изо всех сил скрывая страх. — Вернулся в добром настроении…
— Береста? — нетерпеливо, с досадой перебил великий князь. — Бересту нашли?
— Береста при нем, великий…
— Ступай, — резко сказал Игорь.
Великий
Но береста — при нем, а княгиню боярин навестил. Показал ей княжеский наказ? Возможно, только — зачем? То слово, которое процарапано на бересте, само по себе ничего не объясняет, а княгиня вольна толковать объяснения, как ей угодно. Да к тому же Годхард — глубокий старик, такие, случается, умирают во сне. Сами собой умирают и портят настроение своим повелителям…
Досада. Досада все чаще и чаще посещает его, а все вокруг только и делают, что умирают. Не вовремя и бестолково.
Прибыв в усадьбу, он тотчас же велел позвать Ки-сана. В ожидании, когда тот явится, мерил палату широкими шагами и злился, что вынужден терять время на какие-то советы, беседы, разговоры. Он не любил и всячески избегал какой бы то ни было деятельности, кроме легкой войны и азартной охоты.
Бесшумно вошел Кисан. Впрочем, он всегда входил бесшумно, приказывая заранее хорошо смазывать все засовы и крепежи дверей княжеского дворца.
— С благополучным прибытием тебя, великий князь.
— Почему ни с того ни с сего умер Годхард? — резко спросил Игорь, останавливаясь перед своим главным советником.
— Старость, — очень тихо и очень кратко ответил Кисан.
— Догадываюсь! — рявкнул князь, вновь начав метаться по палате. — Я спрашиваю, почему так не вовремя? Почему — вдруг? Как только посетил великую княгиню, так сразу и помер. Тебя не удивляет совпадение?
— Нет, великий князь, меня это не удивляет. Умирают всегда не вовремя.
— Но не всегда сразу же после свидания с Ольгой!
— У нас нет никаких свидетельств, что именно это послужило причиной его безвременной смерти. И на его теле — а я сам осматривал труп — нет никаких следов.
— Что говорит… этот, твой грек?
— Асмус на встрече не присутствовал. Таково было условие Годхарда.
— Ты допросил челядь?
— С пристрастием, но никто ничего не знает.
— Может быть, просто боятся признаться?
— В пыточной подклети? — Кисан позволил себе слабо улыбнуться. — Такого не бывает, великий князь. И не может быть: у меня очень опытные каты.
— А эту… — Великий князь скривился, стараясь припомнить. — Ну…
— Кормилицу? — осторожно подсказал Кисан.
— Да, да. Она все знает. Все!…
— Она все забыла, великий князь. Или делает вид, что забыла, потому что уже не боится боли.
—
— Она — глубокая старуха, великий князь. Она успела пережить все свои боли.
Игорь сел в кресло, помолчал. Спросил неожиданно и почти жалобным голосом:
— Что же мне теперь делать?
— Прости, великий князь, но я не понял твоего вопроса.
Игорь опять помолчал.
— У меня есть сведения, что кто-то навещал великую княгиню в мое отсутствие, — как-то нехотя сказал он наконец. — Причем на иноходке. А иноходка должна была стоять в ее конюшнях.
— Я это проверю, великий князь.
— Ну, а мне что делать? — почему-то по-прежнему обиженным тоном вторично спросил Игорь.
— Ехать к княгине. И поговорить с нею. Женщины хвастливы, и, если верно построить беседу, ты сможешь догадаться о многом, великий князь. О многом.
— Она меня перелукавит. Все женщины двуличны, лживы и лукавы. И ты это знаешь.
— Ты мудрее, государь.
Игорю льстило, когда его называли государем, хотя такого высокого звания в Киевской Руси тогда еще не существовало. Оно было принято в Византии, на которую великий князь смотрел со странной смесью ненависти и восхищения. И был только один человек, которому — да и то нечасто, от случая к случаю — дозволялось так к нему обращаться. Кисан высоко ценил знак особого доверия князя, а потому и пользовался им очень редко. И только тогда, когда исчерпывал иные способы воздействия на слабую душу слабого князя.
— Ты прав, Кисан, прав, — забормотал Игорь, все еще не решаясь последовать совету. — Женщины растут в суете, зарываются в мелочах, не способны управлять, повелевать, руководить сражением. Однако они имеют навык в беседах, они целыми днями только и делают, что судачат и сплетничают и…
И неожиданно замолчал.
Кисан, отлично изучив крайне нерешительный нрав великого князя, понял, что Игорь сегодня всеми силами воспротивится его предложению. И придумает массу отговорок. Сошлется на дела, на свое нежелание видеть супругу, на усталость после похода, наконец. В таком состоянии уговаривать его было занятием бессмысленным, но в конечном итоге важно было иное. Важно было вытянуть из него обещание посетить жену завтра, через три дня, да хоть через неделю, но — вытянуть. Тогда можно было бы, ссылаясь на его княжеское слово, возобновить разговор в оговоренный самим Игорем срок. И добиться своего.
И еще важно было мягко и ненавязчиво заставить великого князя выполнить задачу, поставленную перед ним его тихим, плавным, таким заботливым, все знающим и все понимающим тайным советником. Его, Кисана, личную задачу.
— Ты верно подметил недостатки женщин, великий князь, что еще раз убеждает меня в твоей редкой наблюдательности и прозорливости, — вкрадчиво и неторопливо начал Кисан. — Остается вплести в этот венок цветочки взбалмошности, непредсказуемости и склонности к преувеличениям, всегда свойственные женщинам. Только…