Олигарх с Большой Медведицы
Шрифт:
– Нет! – злобно рявкнул расстроенный Илларион. – Не стану я тебя прикрывать! Иди и сама говори ему, что уедешь, а я не буду.
– Ну и пойду.
– Ну и иди.
– И пойду!..
Она схватила со стола телефон, ключи, пошарив под столом, вытащила сумочку и все пошвыряла в нее. Шуба висела в шкафу, и Дунька вихрем пролетела к нему, толкнув Иллариона плечом.
Куда она поедет?! Зачем?! Как она выяснит, где вчера был ее муж и кто посмел напасть на ее сестру?!
Что она станет делать, если… это муж напал?! Но зачем, зачем?!
Артема Хасанова –
Лифт долго не ехал, так долго, что Дунька заподозрила, что на третьем этаже администратор Леша, который вечно таскал какие-то коробки, флиртует с секретаршей Машей. Флирт всегда осуществлялся в лифте, как будто другого места не было в редакции! Леша стоял в проеме, придерживая спиной двери, которые все норовили сомкнуться, а Маша хихикала поодаль, закрывая розовый ротик папками и словно не решаясь войти. Пока они таким образом общались, лифтом никто не пользовался.
Все об этом знали, но поделать ничего не могли.
Дунька несколько раз с силой стукнула по кнопке лифта и, выругавшись, побежала пешком. Шуба очень мешала бежать, и Дунька подхватила полы руками, как Фаина Раневская в фильме «Золушка».
На площадке между вторым и третьим этажом – ну как же иначе! – стоял Артем Хасанов, новый Дунькин начальник, и курил. Он курил и рассматривал Дуньку, которая неслась по лестнице, задрав повыше полы дурацкой шубы!
– Здрасти, – неизвестно зачем сказала Дунька.
Он кивнул. Дунька, решительно не зная, что делать, остановилась на площадке. Полы шубы она так и держала в руках.
– Уезжаете? – осведомился он.
– А… да. Мне надо… ненадолго. Я к вам заходила, но вас не было на месте.
– Зачем вы ко мне заходили?
– Чтобы сообщить, что мне надо уехать.
– Считайте, что уже сообщили. Можете ехать.
– Спасибо, – пробормотала Дунька. – Пожалуйста.
Он улыбнулся. Улыбка была приятной и очень мужской.
– Пожалуйста. Спасибо. До свидания.
– До свидания.
Так и не отпустив полы, Дунька ринулась вниз, чувствуя шубой – если так бывает – его пристальный и веселый взгляд.
Тяжелая машина перевалилась через сугроб, дрогнула и замерла. Белоключевский, перегнувшись через руль, пристально смотрел вперед и под колеса. Сигарета дымилась, пепел вот-вот отвалится, но он не обращал внимания.
– Дима?
– Я думаю, здесь.
– Что здесь?..
– Здесь была машина.
Лиза тоже выпрямилась и посмотрела в ветровое стекло. Снег как снег, кое-где примят колесами. Видно, машины наведываются сюда не слишком часто, колеи были чистыми и какими-то… «незаезженными», чуть припорошенными, пушистыми.
– Почему ты думаешь, что именно здесь?..
Он вылез из машины и осторожно прикрыл за собой дверь. Лиза уже обратила внимание – он никогда не хлопал сильно, просто чуть прикрывал, так что потом приходилось захлопывать еще раз, чтобы свет
Почему? Старая привычка от тех еще времен, когда дверь открывал и закрывал водитель?
Лиза посмотрела на него из-за стекла, подумала и вылезла тоже.
Белоключевский сидел на корточках, рассматривал снег.
С Лизиной точки зрения, снег здесь ничем не отличался от всего остального.
– Дим, почему ты решил, что машина стояла в этом месте?
Белоключевский поднялся и посмотрел Лизе за плечо. Он опять щурился – на этот раз, видимо, от яркого света.
– Отсюда видно всю нашу улицу. Калитку нет, а дорогу видно, а я как раз снег отгребал с дороги, когда все… случилось. Следы свежие и только от одной машины. Снегом их припорошило слегка, а так…
Он нагнулся и зачем-то потрогал перчаткой след от протектора – его пальцы отчетливо отпечатались в свежем снегу. Белоключевский поддал ногой смерзшийся кусок грязного снега. Тот подлетел и развалился на несколько обломков.
Лиза наблюдала за ним.
– Они из Москвы приехали, – сказал он и улыбнулся. – Вот какая у меня логика железная! На колеса грязный снег налип. Видишь?
– Вижу.
– Из Москвы-ы, – протянул он, – вряд ли это местная звенигородская мафия решила меня извести.
– Дима, что ты говоришь?! Какая еще мафия?!
– Я как раз и говорю, что никакая это не мафия, – подтвердил он невозмутимо.
– А что мы ищем? Белоключевский пожал плечами.
Он и сам не мог бы ответить на вопрос, что пытается найти.
Улики? Какие именно? Невещественные знаки вещественных отношений, как говорилось в каком-то романе? Что за знаки и чем они могут помочь? Все равно никаких «примет» преступников он не знает, да и вряд ли ему чем-то помогут «приметы», он же не Глеб Жеглов из кино «Место встречи изменить нельзя»!
Изменить нельзя ничего, не то чтобы только место! Никто и никогда не угрожал его жизни так… явно.
Он не верил в то, что его могут убить, когда разоряли его компанию, когда его самого возили физиономией по капоту «Мерседеса», когда заталкивали в машину с решетками, обыскивали, раздевали. Когда допрашивали, волокли в СИЗО, когда толстая перепуганная тетка-судья зачитывала ему приговор.
В бешенстве был. Таком, что однажды даже бился головой о стену. Правда, быстро остыл и потом стеснялся, что бился.
В возможность собственной смерти он не верил, а вот адвокаты и замы, кажется, верили, потому что беспокоились с каждым днем все больше. Половину замов потом тоже пересажали – как странно, что сейчас он думает об этом так легко. Их жены, поначалу требовавшие на всех телевизионных каналах «справедливого правосудия», быстро попрятались за темными очками и незаметно разъехались кто в Швейцарию, кто в Люксембург, а кто на Мальту, затаились в особняках и заранее приготовленных для отступления квартирах, проверили счета в банках, определили в местные школы детей, вывезли из России родителей и зажили по-европейски – кто лучше, кто хуже, в меру своих сил и в зависимости от размеров счета, прикопленного мужем.