Олигарх с Большой Медведицы
Шрифт:
– Надо бы чаще друг другу, – продекламировал он, – истину ту повторять: девицам вашего круга стыдно приличий не знать.
Дунька стала хватать ртом воздух, а Лиза засмеялась.
– Не материтесь, – попросил Белоключевский. – Вам не идет. Вы же хотите, чтобы мы во всем разобрались. Так что говорите толком. Все по порядку.
– Что я должна говорить вам толком и по порядку?! Тяжелая машина медленно ползла со стоянки.
Бросив взгляд в сторону галереи, Лиза вдруг увидела расплывчатый силуэт. Почти прижавшийся к
– Димка! Посмотри! – Что?
Белоключевский повернул голову, и Дунька полезла смотреть, насела на Лизу и засопела ей в ухо. Лиза оттолкнула Дунькину физиономию, но она опять придвинулась.
– Кто это?
– Федор Петрович, кто же еще! – пробормотал Белоключевский.
– Дима, почему он на нас смотрит?
– Похоже, мы чем-то сильно его напугали.
– Чем мы могли его напугать?!
– Я не знаю. Простите, – опять взгляд в зеркало заднего вида, темные веселые глаза. Что он веселится-то?! – Как мне вас называть? Дуня? Евдокия?
– Называйте как хотите, какая уж теперь разница! Только не Евой!
– Евой?!
– Это ее так муж называет. Фионин сыночек. – Ева?!
– Заткнитесь! – приказала Дунька сквозь зубы.
– Нет, но Ева – это чудесно. Волшебно просто.
– Тогда я буду называть вас Мотя.
– Как?! – перепугался Белоключевский.
Они обе так ему нравились, что хотелось во все горло смеяться, рассказывать глупые анекдоты, играть «в гляделки» – в общем производить впечатление.
«Они мои, – вот как ему почему-то думалось. – Они обе – мои.
Одна возлюбленная, другая ее сестра, но они мои, только мои, и я никому их не отдам. Никогда. Почему они появились так поздно?! Почему раньше их у меня не было?! Если бы были, может, и жизнь сложилась бы как-то по-другому – радостнее, веселее, легче, понятней? А я сорок два года понятия не имел, что такие существуют на свете.
Настоящие. Живые. Только мои».
Лиза, вывернув шею, все смотрела на Фионину галерею, которая медленно растворялась в пелене новогодней метели.
– Почему он следит за нами?! Что ему нужно?
– Дуня, – спросил Белоключевский, – вы ни о чем таком с ним не разговаривали?
– Я с ним вообще не разговаривала. – Сильно наклонившись в сторону, Дунька нашарила в кармане сигареты и зажигалку. – Будешь?
Лиза отрицательно покачала головой.
– Ну вот. Я приехала, чтобы поговорить с Фио-ной про Вадима. Но она мне ничего не сказала. Только то, что он собирался к тебе, и все. А зачем, она не знает. Она даже не знает, ездил ли он в Рощино.
– Ездил, – сообщила Лиза. – Димка на колесах его машины нашел голубую краску. А на МКАД, как раз рядом с нами ночью цистерна опрокинулась с этой самой краской. Так что он ездил.
– Мать его!.. – в сердцах выругалась Дунька. – Идиот, дрянь, сволочь
Белоключевский молчал, и Дунька набросилась на него:
– Ну? Что же вы молчите?! Вы же тонкая натура, при вас материться нельзя.
– Будете отвыкать постепенно, – невозмутимо произнес он. – Я буду вас отучать. Скажите лучше, кто такая Александра?
– Дочка Веры Федоровны, которая при Фионе состоит уже лет пятьдесят или шестьдесят. Наш Вадик должен был жениться именно на ней. По крайней мере все об этом только и говорили, когда он женился на мне!
– А вы что? – Что я?
– Вы тоже считаете, что он должен был жениться на Александре.
Дунька сильно затянулась и посмотрела в окно.
– Сейчас мне уже наплевать. А когда-то меня это сильно… задевало.
– А ее? Ее задевало, что он женился на вас, а не на ней?
Сестры переглянулись, и одна успокаивающе кивнула другой, как будто поддержала ее.
– Я никогда об этом не думала, – призналась Дунька. – И, наверное, напрасно. Может, она его и вправду любила? Или любит? А он ни на что такое в принципе не способен.
– На любовь то есть, – пояснила Лиза.
– Мы раньше думали, что способен, – подхватила Дунька. – А потом оказалось, что он может любить только себя.
– Папа сразу говорил, между прочим.
– Папа тут совсем ни при чем, – перебила ее Дунька.
Белоключевский уже заметил – она сразу же начинала сердиться, как только с ней не соглашались или пытались ее учить. Ну и характер! Если этот самый Вадим такой слизняк, каким его описывают, где ему справиться с этой язвительной, насмешливой, красивой «наобороткой», все делающей по-своему!
– Лиза, а ты с ней хорошо знакома?
– С кем?
– С Александрой.
– Господи, конечно, нет! Я с ней вообще почти незнакома – виделись три с половиной раза, когда к Фионе заезжала зачем-то. Я таких, как она, терпеть не могу. Вот Федор ей очень подходит. Два сапога пара.
– Странно, – под нос себе пробормотал Белоключевский. – Очень странно.
Он был уверен, что они знакомы очень хорошо – только это могло объяснить все дальнейшее. Фотографии на стене в галерее о многом ему рассказали, и он было решил, что почти все понял, но одна существенная деталь никак не лезла в картинку – именно то, что Лиза с ней почти незнакома!
Это была неправильная деталь. А Белоключевский хорошо знал о том, что если после сборки на столе остается какая-то деталь, значит, механизм собран неправильно.
– А… где она училась?
– Кто?! – в один голос вопросили сестры, и одна немедленно сказала другой:
– Загадывай желание.
– Александра.
– Понятия не имею. Дим, а что, это имеет значение?
– Она училась в каком-то дурацком институте, куда мамочка сумела ее пристроить. Она на исторический МГУ три раза поступала и три раза проваливалась.