Олимпийские игры Путина
Шрифт:
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть это было не ваше решение.
Б. НЕМЦОВ: Я был против роспуска СПС. Более того, мы с Машей Гайдар выступали на съезде. Но мы были в абсолютном меньшинстве. Просто совсем в меньшинстве. Это было ужасно. Они там пытались договориться, Чубайс надеялся, что можно как-то с Кремлем найти общий язык. Что можно создать это позорное «Правое дело». И с помощью этого позорного «Правого дела» продолжить борьбу за свободу и демократию. Это был абсолютный бред, все неправильно. И тогда, собственно, мы разошлись. Они пошли в кремлевский проект «Правое дело», а я вместе со своими товарищами стал создавать
И. ВОРОБЬЕВА: Вот за вашу биографию, довольно плотную и насыщенную, вам пришлось работать со многими людьми. Как во власти, так и вовне ее. Как вы принимаете решения, что с человеком можно работать, что с ним можно договориться? Ведь вы договаривались с очень разными людьми. И как-то умели это делать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Цена таких решений очень высока.
Б. НЕМЦОВ: Во-первых, у меня есть проблема. Я очень сильно доверяю людям. Пока уже нож в спину не воткнут, я буду думать, что, в общем, человек неплохой. Это очень большая проблема, я не знаю, честно говоря, как ее решить. У меня в жизни было много случаев предательства просто. Откровенного предательства. Я не хочу сейчас называть имена. Я не буду. У нас такая очень правильная беседа. Не хочу никого тут. Но история моей политической жизни во многом связана с ошибками такими.
И. ВОРОБЬЕВА: Когда люди говорят вокруг, что не надо с ним работать, вы кого слушаете в первую очередь? Себя, этих людей, тех, кто близко, кто далеко? Чего пишут о человеке?
Б. НЕМЦОВ: Я слушаю всех, но прислушиваюсь к себе, конечно, как все нормальные люди. Но тут еще надо понимать, что если ты работаешь во власти, например, то огромное количество людей всегда желают рассказать гадости про соседа. Надо это понимать. К этому надо привыкнуть, в этом собственно, и состоит искусство начальника, который должен зависть, ревность, подозрительность и желание подсидеть отличать от сути вопроса, от профессионализма или непрофессионализма. Это довольно непростой вопрос. К сожалению, так получается, что вот эта разноголосица вокруг — и вроде все нормальные люди — приводит к тому, что иногда человек ошибается. Я не исключение. Это проблема. В оппозиции легче. Намного. Дело в том, что.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кругузкий очень.
Б. НЕМЦОВ: Не в этом дело. Какой у нас билет? У нас билет в автозак. И за решетку. То есть уже произошла селекция. В оппозиции гораздо больше людей бесстрашных, которым можно доверять, и надежных. Есть, конечно, и предатели тоже. Но их меньше.
И. ВОРОБЬЕВА: Борис Ефимович, осталось 4 минуты, еще очень много вопросов. Пожалуйста, я прошу прощения, что вас прерываю. Но, кстати, про автозаки. Вы же 31 декабря на одном из «Маршей несогласных» на Триумфальной площади попали за решетку. Какие решения там принимаются?
Б. НЕМЦОВ: За решеткой?
И. ВОРОБЬЕВА: Да.
Б. НЕМЦОВ: Главное мое решение было — как провести Новый год на бетонном полу и при этом не умереть от тоски. Все вокруг Новый год отмечают, а ты лежишь там в темнице в прямом смысле. Поскольку окон нет, просто бетонный пол — и все. И такая клетка один на два метра. Психологически это непростая история. Но кстати там же еще и быстрее соображать начинаешь. Вот, например, я там стал понимать, что заниматься оппозиционной деятельностью — это решить для себя проблемы жертвенности. Вот на какие жертвы ты готов?
И. ВОРОБЬЕВА: То есть
Б. НЕМЦОВ: Да, на какие жертвы ты готов. Выяснилось, что я готов на довольно значительные жертвы, то есть не иметь возможности работать на вот эту самую власть, не присосаться к каким-то бюджетным средствам. Это абсолютно невозможно. Оказаться за решеткой. На эти жертвы мы вынуждены быть готовыми. На одну жертву я все-таки не готов. Быть убитым я не готов.
И. ВОРОБЬЕВА: Как нормальный человек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А быть посаженым?
Б. НЕМЦОВ: Очень не хочу, конечно, чтобы это случилось. Но раз я занимаюсь оппозиционной деятельностью, то я должен быть к этому готов.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще одно решение, решение поехать на Украину.
И. ВОРОБЬЕВА: Которое мы упустили.
Б. НЕМЦОВ: Я не знаю, чего вы упустили.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы просто очень много рассказываете.
Б. НЕМЦОВ: Там, кстати, очень смешно. Вы знаете, что на Майдане был Дмитрий Рогозин?
Б. НЕМЦОВ: В оранжевом шарфике.
И. ВОРОБЬЕВА: Он с вами был.
Б. НЕМЦОВ: Он не со мной был. Но я его там видел, естественно. И, например, вы ахнете, там был на сцене Алексей Митрофанов.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему ахнете? Я видела его на сцене. А вы-то чего туда поехали?
Б. НЕМЦОВ: Я вам объясню. У меня абсолютно был такой пророссийский интерес. Я считал, что если братский украинский народ добьется честных выборов и свободы (а борьба на Майдане была именно за честные выборы), то и у нашего народа тоже есть шанс добиться честных выборов и свободы. Я так считаю. Я, кстати, до сих пор так считаю. Путь, правда, украинцы прошли очень тяжелый и не дошли до конца. И все у них совсем непросто. Я сильно разочаровался и в Ющенко, и в Тимошенко. Хотя мне Тимошенко очень жалко, и я считаю, что ее надо немедленно освободить. Она настоящий политзаключенный, который сидит за контракт с Путиным в тюрьме. Путин, привет ему, президент, а она в Харьковской тюрьме сидит. Но я, конечно, разочарован, что они упустили огромные возможности, которые у них были. Они ничего не сделали. Тем не менее, я был там не как адвокат лидеров революции. А скорее как человек, который считал, что успех Украины — это шанс для России.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А советником тогда почему решили пойти?
Б. НЕМЦОВ: Я был советником по экономическим вопросам.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Недостаточно патриотично.
Б. НЕМЦОВ: Почему? Нормально. Могу сказать, например, советовал создать газотранспортный консорциум и выгнать Тимошенко за то, что она ухудшала инвестиционный климат.
И. ВОРОБЬЕВА: 20 секунд. Решения, за которые вам стыдно?
Б. НЕМЦОВ: Мне стыдно за то, что я в свое время снял мэра Нижнего Новгорода. Недемократично, а надо было вообще-то просто провести выборы.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Десять секунд. Решение, над которым сомневаетесь сейчас.
Б. НЕМЦОВ: Это первое решение мое. О котором я вам говорил.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть до сих пор?
Б. НЕМЦОВ: Я считаю да, конечно. Но я сомневаюсь.
И. ВОРОБЬЕВА: К сожалению, нет времени. Очень жаль. Спасибо большое. Было очень интересно.
2013 г.
О ситуации вокруг списка Магнитского
(Интервью Б.Е. НЕМЦОВа для радио «Эхо Москвы». Ведущие Алексей Осин, Олъга Журавлева)