Олух Царя Небесного

Дихтер Вильгельм

Я вышел на балкон. Опершись на холодные перила, смотрел вперед. На рельсах лежали листья. Проезжающие трамваи разбрасывали их в разные стороны. Между ветвями деревьев

поблескивали электропровода. За костелом Святого Михала над пожелтевшими лугами летали тучи птиц. Я засунул руки в рукава свитера и поднял голову. Ослепленный солнцем, закрыл глаза.

На балконе появился пан Хурлюш. Он был в черном костюме и жилете с золотой цепочкой. На шее болтался стетоскоп. Когда я сказал, что здоров, стетоскоп превратился в сантиметр. Остро заточенным карандашом пан Хурлюш постучал по блокноту, где был нарисован костюм в полоску. (Я недавно видел такие костюмы в довоенных модных журналах в киоске на Маршалковской.)

«Дети забывают», — пробормотал он.

«Да ну! — махнул я рукой. — Я помню».

«А пальто из шинели?» — горько усмехнулся он.

«Я из него вырос».

Карандаш превратился в саблю. Портной застегнул шесть

металлических пуговиц. На воротничке слева у него были три звездочки, справа — две, потому что он стоял ко мне боком. Хоть и в австрийском мундире, он был похож на героя фильма «Прощай, оружие!», который шел в кинотеатре «Полония». На груди у него была медаль, которая вдруг превратилась в короля червей и, кружась в воздухе, упала на улицу.

И тут портной стал медленно подниматься вверх. В воздухе закачалась сперва светловолосая голова, потом жилет с атласной спиной и раскинутые в стороны длинные руки и ноги. Он был похож на вырезанную из бумаги фигурку. Ветер подхватил его и понес. Он взлетел высоко, выше костела Святого Михала, и исчез.

Услыхав стук автомобильной дверцы и фырчанье отъезжающего «ситроена», я открыл глаза. Мать высунулась из столовой с тарелкой ароматных пончиков.

— Еще теплые, — сказала она. — Сколько?

— Два.

— Чаю?

— Только крепкого.