Омут твоих глаз
Шрифт:
– Мам, я уже домой иду, – раздался голос дочери в телефоне.
– Хорошо, – выдыхаю, отворачиваясь к окну и растирая грудную клетку, где невозможно пекло. – Я после пяти подъеду, как рабочий день закончится.
– Постучи, – просит дочка, а я обещаю, что так и будет.
У нас есть свой перестук, секретный. Мы его придумали уже давно, потому что всякое в жизни было.
Рабочий день подходит к концу очень быстро, я даже не успеваю устать. Все довольно монотонно, не считая вспыльчивого начальника, но я нисколько не жалею. Пожалуй, такой ритм мне сейчас нужнее всего. Я ведь очень рано вышла на работу, отдав Агату в садик. Деньги были нужны на съем квартиры,
Работать я начала в саду. Нянечкой. К сожалению, взять меня в ту же группу, где была Агата, не смогли. Но я была рада и тому, что могла в любую свободную минутку добежать до своей малютки и внимательно посмотреть, как она кушает или играет.
Тяжелое было время. Било оно меня наотмашь. Именно тогда я стала понимать, с каким человеком связалась. Леонид то приходил, ползая на коленях и вымаливая у меня прощение, то через три дня уходил, устав от плача, домашних дел и хлопот. Так длилось – всегда. При этом я давно уже перестала носить обручальное кольцо. Сдав его и другие драгоценности в ломбард, просила его о разводе, даже подавала заявления, но нас разводили неприлично долго, потому что каждый раз муж всем вешал лапшу на уши, как сильно любит меня и дочь, что готов исправиться, что будет давать денег и покупать продукты. Его хватало на три дня, не больше. Лимит этого человека длился тридцать шесть часов. И не важно, что с Агатой на работу я уходила к семи утра, а возвращалась около восьми вечера. Мы все равно умудрялись его донимать.
Заехав после работы в магазин, я купила необходимый набор продуктов и только после этого смогла добраться до дома. Квартира, которую мы снимали, была рядом со школой, где теперь училась дочка. Мне спокойно, что идти недалеко, да и ей удобно.
Встав у двери и обернувшись, словно за мной мог кто-нибудь подглядывать, я сделала три быстрых стука, потом еще два, потом словно отстучала барабанную дробь. Но точно была уверена, что дочка сейчас подставит стул и заглянет в глазок, чтобы наверняка открыть мне дверь.
Так оно и получилось.
– Привет, – улыбнулась, протискиваясь мимо табуретки. – Как ты?
Агата пожала плечами и с гордостью сообщила:
– Приготовила нам чай.
– Тогда наступило то самое время для чаепития.
За тихими разговорами и чаем, а после и за совместным приготовлением ужина прошел еще один вечер. Телефон, к моему несказанному счастью, молчал. Лёня больше не пытался дозвониться, но еще и не поздний вечер. Вот сейчас дойдет до кондиции, и понесется душа в рай. А пока он может горевать, корить себя, или даже, наоборот, радоваться своей жизни. Кто ж его поймет. В последний раз, когда он радостно мне сообщал, что живет с матерью и не работает – его все устраивало.
Я радуюсь тому, как Агата улыбается. А ведь были времена, когда она супилась, смотрела в одну точку и могла даже со мной не разговаривать.
– Может, в кино сходим завтра?
Пока, как я поняла, на работе нет необходимости задерживаться, а значит, я могу посвятить этот вечер своей маленькой семье. Потому что я совсем не знаю, что будет потом. На почту приходят все новые и
– Мам? – я поднимаю взгляд на дочь, которая положила свою маленькую ладонь на мою руку, – все хорошо?
– Да, – безбожно вру и даже не краснею.
– У тебя такое выражение сейчас было…
– Вспомнила, как сегодня начальник ругался по телефону.
– И как? – дочка вытягивает шею, как будто не расслышала моего ответа.
– Ему до нашего директора еще расти и расти!
Мы вместе смеемся, а я качаю головой, обещая самой себе в очередной раз не уходить так надолго в мысли. Бывает у меня редко подобное, но я держу ситуацию под контролем. Стараюсь держать.
– В кино мы пойдем, на какой фильм? – Агата от нетерпения елозит по стулу, а я достаю ноутбук, которому уже больше семи лет, но он продолжает работать и, не дай бог, сломается.
– А это мы сейчас и узнаем! – загружаю браузер и вбиваю название города, в котором мы теперь живем, и все его кинотеатры. Их достаточно много, какие-то находятся уж больно далеко от дома, а какие-то даже ближе. Я глазами натыкаюсь на название знакомой улицы и понимаю, что в том торговом центре напротив моей работы есть неплохой кинотеатр, в который дочка с радостью соглашается идти.
Там мы выбираем семейный фильм, вообразили, как купим по стаканчику кока-колы и вредного попкорна. Агата размечталась, даже не замечает, как прыгает по комнате довольная и радостная, а после забирается ко мне на колени и крепко обнимает. Вот за такие счастливые моменты я готова пройти весь свой персональный ад еще раз. Зарываюсь носом в длинные волосы дочери, вдыхаю запах ее шампуня и улавливаю нотки собственных духов у нее за ухом. Но молчу, потому что она девочка, которой тоже хочется быть красивой.
А поздно вечером я прокрадываюсь в ванную комнату, где забираюсь в горячую, почти огненную воду и прячусь за шапкой пены. Я готова вот так лежать сколько угодно времени, но понимаю, что завтра рано вставать на работу, необходимо готовить завтрак и выезжать, пока нет большого количества пробок.
Экран моего телефона загорается, и я судорожно набираю в легкие как можно больше воздуха и погружаюсь под воду, задерживая дыхание. А ведь я поменяла номер телефона, оборвала все контакты, грубо говоря, уехала в никуда. Тогда кто мог дать ему мой номер, если его знали только родители, с которыми я созваниваюсь три раза в неделю?
Я резко выныриваю, шарю рукой, находя полотенце, и оттираю лицо и руки, чтобы вода не мешала. Отключаю настойчивый вызов, блокирую номер телефона, который знаю наизусть, и быстро набираю матери.
– Лада? – удивляется мама, потому что мы с ней должны будем разговаривать только завтра.
– Ты дала мой номер Лёне, – я в очередной раз задерживаю дыхание и слышу в ответ тишину.
Глаза закрываются сами собой, а по щеке течет слеза, которую я даже не пытаюсь удержать. За ней следует вторая, потом третья. А сквозь шум в ушах я слышу сбивчивые объяснения, в которых мама пытается донести до меня страшную суть: Лёня отец, который имеет право видеться с дочерью.