Он будет сам судьбы своей виной...
Шрифт:
— Во время слияния разумов предполагается некоторый эмоциональный перенос, но незапланированный обмен информацией — нет. Если один из вовлечённых в мелдинг потеряет контроль над процессом, то он может нанести урон разуму второго участника.
Получив эту информацию, Джим был скорее удивлён, чем обеспокоен. На память пришли многочисленные гамма-смены, которые они проводили в каюте либо у Спока, либо у Джима, разбирая сложные вопросы, возникающие во время возглавляемых ими миссий «Энтерпрайз». Разум Джима ухватывался за мельчайшие детали и скачком получал результат, к которому Спок, мыслящий совсем иначе, шёл путём выстраивания строгих логических цепочек.
—
— Пусть так, — проговорил Спок, — но в мои намерения не входило делиться с ним информацией относительно состояния его экипажа.
— Хорошо, но Хан сказал, что разум его имеет особенности, верно? Что весь его экипаж — улучшенная порода людей. Может, твоя воля не могла стать для него препятствием. Разве невозможно, чтобы он использовал слияние разумов для достижения собственных целей?
Одна мысль о такой возможности повергла Спока в ужас, и он приложил большие усилия, чтобы не позволить страху отразиться на своём лице, пока он излагал свои соображения.
— Хотя современные исследования показывают, что люди в целом пси-нулевые существа, но отдельные особи могут проявлять различные экстрасенсорные способности.
Махнув рукой, Джим заявил:
— Ну, с этим понятно. Не имеет значения, произошла утечка при мелдинге или нет, — быстро проговорил он, подтвердив этим, что прекрасно осведомлён о причинах первоначальной реакции вулканца на поднятый вопрос о возможной нецелесообразности телепатической связи, установленной Споком при попытке задержать или вырубить Хана. — Этот парень с самого начала был умнее всех нас вместе взятых, всегда рассчитывая игру на двадцать ходов вперёд, а если это было затруднительно, то он находил способы свести к нулю всё наше преимущество.
— Если последнее заявление сделано с целью оказать поддержку, то я должен сообщить вам, что это не нужно.
Джим фыркнул.
Некоторое время они молчали. Спок заметил, что его друг зевнул, и глаза его стали сонными.
— Возможно, нам лучше продолжить этот разговор позднее.
Только Джим попытался ответить, как на него снова напала зевота. Он моргнул тяжёлыми веками.
— Вероятно, ты прав.
— Я полагаю, доктор Маккой пожелает ограничить ваше общение с другими членами экипажа до тех пор, пока не убедится, что вы в достаточной степени восстановили здоровье, но есть несколько человек, которые, несомненно, захотят увидеть своими глазами, что вы вышли из бессознательного состояния. В свете этого нужно иметь в виду, что мы не сможем обсуждать некоторые деликатные темы при свидетелях.
— Всё в порядке, Спок, — заверил его Джим утомлённым голосом. — Уверен, мы со всем разберёмся, — глаза его полностью закрылись ещё до того, как Спок успел дать ответ.
— Свет на десять процентов, — сказал он негромко, прежде чем развернуться и выйти из комнаты. Направляясь к выходу из лазарета, он заметил, что в кабинете доктора Маккоя сквозь жалюзи пробивается свет, хотя гамма-смена началась уже 2,6 часа назад.
Шагая по коридорам, Спок обдумывал несколько отчётов, написание которых отложил, поскольку до сих пор должен был уделять время более насущным вопросам. Однако он понимал, что слишком для этого утомлён; он добрался до их общей с Нийотой каюты, ввёл код допуска и вошёл внутрь, стараясь не шуметь. В их апартаментах свет горел на уровне пяти процентов, и когда он подошёл к спальному
Он позволил себе полюбоваться ею, почувствовав непонятную нежность от того, что видел её спящей в такой необычной позе. Затем он аккуратно разулся и разделся. Скользнув к ней под покрывало, он шёпотом приказал компьютеру снизить освещение до нуля. Засыпая, он почувствовал, как маленькая ладонь легла на его предплечье, и услышал около уха сонное бормотание.
Глава 7
Предположение Спока, что у Джима отбоя не будет от посетителей, оправдалось на следующий день. Сразу после альфа-смены Сулу, Ухура и Чехов попытались проскользнуть мимо Маккоя, который застукал их на месте преступления. Ухватив Сулу и Чехова за воротнички униформ, он начал втолковывать им в недвусмысленных выражениях, что они могут навещать капитана строго по одному. Они оба выслушивали внушение доктора с видом провинившихся щенков, пока сидящий на биокровати Джим не засмеялся и не сказал им:
— Простите, парни. Вам придётся подождать.
Дверь закрылась, и Джим повернулся к Ухуре. Она выглядела слегка расстроенной, и Джим спросил:
— Ухура, у тебя всё в порядке?
Она сначала кивнула, а затем покачала головой. Не успел ещё он спросить, что же стряслось, как она шагнула к нему и обняла, настойчиво повторяя: «Никогда больше так не делай», — а затем выдала длинный и разнообразный список ругательств, по меньшей мере, на восьми различных языках, из которых Джим понимал только три.
Через пару минут она оторвалась от него и поправила на себе форму, вытерла слёзы и вновь приняла свой обычный самоуверенный и невозмутимый облик, за которым пряталась каждый день, как за эмоциональной бронёй. Джим с опаской смотрел на неё некоторое время, но потом расслабился. Никакие самые невероятные дела, проворачиваемые Кирком и Споком, не могли заставить её настолько потерять самообладание.
— Мне жаль, я причинил тебе боль, — тихо проговорил он.
— Но ты ведь не жалеешь, что спас корабль, — вздохнула она примирительно.
— Корабль? Да, полагаю, мне здорово повезло, что удалось его сохранить. Но как бы я ни любил мою Серебряную Леди, она в сравнение не идёт со всеми теми людьми, которые находятся у неё на борту.
Ухура приняла благосклонный вид, но глаза её предостерегающе сверкнули:
— Не любезничай со мной, Кирк.
— Не буду, — пообещал он. — А теперь расскажи, как обстоят дела с моим экипажем.
Она улыбнулась и посвятила следующие пятнадцать минут детальному рассказу о членах команды «Энтерпрайз», о тех подробностях, которые Спок едва ли счёл заслуживающими внимания капитана. Когда её новости подошли к концу, Маккой впустил изнывающего от нетерпения Чехова, а ей велел выйти чуть более вежливым тоном, чем обратился бы к любому другому члену экипажа. Даже он не жаждал вызвать на себя её гнев.
Когда Ухура снисходительно подчинилась указанию доктора, Джим сказал: «Увидимся позже», — стараясь, чтобы его слова звучали, как утверждение, а не как вопрос.
Ухура остановилась и посмотрела через плечо, кивнув, прежде чем ответить:
— Кое-кому необходимо убедиться, что вы вернулись в строй, капитан, — и она удалилась прежде, чем Джим нашёлся, что ответить.
Маккоя всё это чрезвычайно позабавило, он открыл рот, чтобы отпустить замечание, но Джим поднял руку и сказал:
— Нет. Выйди. Будешь проявлять свой дурной характер на других пациентах.