Он еще отомстит
Шрифт:
— Она никогда не обсуждала свое прошлое. Всегда казалось, что она живет только настоящим.
— А чем она зарабатывала на жизнь?
— Да ничем, насколько мне известно. Она проводила много времени за рисованием, но это лишь ради удовольствия. Единственное, что я знаю, — она никогда не испытывала недостатка в деньгах.
— А что насчет приятелей?
— Насколько я знаю, она их не имела.
— А это не кажется вам странным? Она ведь привлекательная девушка.
— Верно,
— А вы как об этом узнали?
— Я как-то зашла к ней в комнату, чтобы занять пару чулок, и застала ее, когда она делала себе укол. Она просила меня никому не говорить об этом.
— А вы что сделали?
Моника Грей пожала плечами:
— Не мое дело, каким образом она ловит кайф. Конечно, чертовски стыдно, но я ничего не предприняла, чтобы помочь ей.
— Она католичка, — сказал Миллер. — Вы знали об этом?
Моника кивнула:
— Ходила в церковь почти каждый день.
— И все-таки она лишила себя жизни, предварительно сожгла все, чем владела, в топке центрального отопления, там, внизу, и оборвала ярлык с именем с платья, в котором утонула. И это только случай, что нам удалось проследить за ней столь далеко. Но представляется, что о ней никто ничего не знает. Вам не кажется это странным?
— Она вообще странная девочка. И никогда не делилась тем, что у нее на душе.
— Отец Райан думает, что Джоанна Мартин — не настоящее ее имя.
— Если и так, мне она не открывала своего секрета.
Миллер кивнул, повернулся и прошелся по комнате. И вдруг он остановился. Его внимание привлек лист бумаги на стене, испещренный набросками моделей. Некоторые рисунки сделаны пером и чернилами, другие — акварелью. Рисунки свидетельствовали о настоящем таланте их автора.
— Это ваши? — спросил он.
Моника Грей встала и подошла к нему:
— Да. Нравятся?
— Очень. Вы ходили в колледж искусств?
— Два года. Это прежде всего и заставило меня переехать сюда.
— И почему же вы оставили учебу?
Она грустно улыбнулась:
— Сорок фунтов стерлингов в неделю во «Фламинго» и кредит на одежду.
— Привлекательная альтернатива. Ну, не буду вас больше задерживать. — Миллер подошел к двери и оглянулся. — Только еще одно. Вы понимаете, что, если я не разыщу ее семью, я буду вынужден попросить вас сделать формальную идентификацию?
Она встала и, побледнев, глядела на него, а он закрыл дверь и начал спускаться по лестнице. Внизу на стене висел таксофон, а возле него стоял Брэди и набивал трубку.
Он быстро поднял голову и спросил:
— Что-нибудь
— Думаю, что нет, но у меня предчувствие, что мы ее еще увидим.
— Я съездил в управление. Там сообщение для вас от Чака Лэзера. Он использовал фотографию, которую вы ему дали, и пришел с одним зарегистрированным наркоманом, продавшим ей пару таблеток у круглосуточной аптеки на Сити-сквер около полуночи. Если вы гарантируете, что не заберете его, он готов сделать заявление.
— Очень хорошо, — кивнул Миллер. — Вот и займитесь этим. Я подвезу вас к Корк-сквер, и вы пойдете к Чаку. А мне надо прежде всего позвонить.
— Что-нибудь особенное?
— Только догадка. Девушка любила рисовать, мы установили это. Другое — тот ярлычок с именем, который она оборвала с платья, распространен среди студентов. Я подозреваю, что здесь может быть связь.
Он отыскал нужный номер и поспешно набрал его. Почти сразу ответил женский голос:
— Колледж искусств.
— Пожалуйста, соедините меня с регистратурой.
После небольшой паузы приятный голос с шотландским акцентом произнес:
— Гендерсон слушает.
— Отдел по расследованию уголовных преступлений. Сержант Миллер. Я провожу следствие по поводу смерти девушки по имени Джоанна Мартин, и у меня есть веское основание проверить, не являлась ли она студенткой вашего колледжа в течение последних двух лет. У вас много времени займет такая справка?
— Не более тридцати секунд, сержант, — твердо ответил Гендерсон. — У нас самая совершенная система учета. — Через мгновение он сказал: — Сожалею, но студентки с таким именем не значится. Если хотите, я проверю более давние годы.
— Нет смысла, — ответил Миллер. — Судя по ее возрасту. — Он положил трубку и заметил, обращаясь к Брэди: — Еще одну возможность можем вычеркнуть.
— Ну а что теперь? — спросил тот.
— Я все думаю об идее отца Райана, что Джоанна Мартин — это не настоящее ее имя. Если так, то она может быть занесена в список пропавших людей под каким-то другим именем. Идите и поговорите с Чаком Лэзером, а я зайду в Армию спасения и посмотрю, не даст ли нам что-нибудь разговор с Мартой Броадриб.
Брэди ухмыльнулся:
— Только смотрите, не закончить бы вам боем в барабан по воскресеньям!
Но Миллер не имел сил улыбнуться в ответ, и когда он спускался по лестнице к машине, его лицо оставалось печальным и серьезным. В лучшие времена хороший сыщик действовал, ведомый инстинктом и серьезными фактами, а в этом случае было что-то нехорошее, гораздо более серьезное, чем виделось на поверхности вещей. Это ему подсказывали весь его опыт и тренировка.