Он мой кошмар
Шрифт:
А вот и он!
Панкратов идет в сторону своей машины, приложив к уху смартфон. Разговаривает.
Еще немного, он сядет в тачку и уедет.
— Панкратов! — ору на всю улицу, привлекая к себе лишние взгляды. — Стой, я кому говорю.
Андрей замедляет шаг. Разворачивается и быстро убирает телефон в карман.
— Не прошло и пары часов, а ты уже за мной бегаешь, — скалится, замирая взглядом на моем лице.
— Губу закатай. Я по делу.
— И? — заламывает бровь.
— Паспорт верни и ключи.
— Какой
— Гражданки Российской Федерации, на имя Токаревой Есении Альбертовны.
— Так это твой, что ли? — включает дауна. Весело ему, блин.
— Прекрати ерничать. Верни мне паспорт. Сволочь.
— Верну.
— Ну?
— Сегодня. В одиннадцать. Приезжай в «Milk».
— У меня нет времени таскаться по твоим забегаловкам.
Насчет забегаловок я, конечно, погорячилась. «Milk» — это открывшийся в том году клуб. Я была там один раз. Не то чтобы мне не понравилось, просто ценник там кусачий.
— А придется. Или паспорт тебе совсем не нужен?
— Ладно. Я приду. Но если ты не вернешь мне ключи и документы, запоешь фальцетом. Ясно?
— Рыжие все такие злые?
— Пошел ты.
13
Андрей
— Бережного ждать будем? — Женька спускает солнцезащитные очки на край носа, наблюдая за уходящей Токаревой. Еще немного, и начнет пускать слюни.
«Подруга» направляется к автобусной остановке. Ее упакованные в футболку с вырезом полушария подпрыгивают в такт шагам, а рыжая копна волос развевается на ветру.
Девочка, конечно, конфетка. Бесспорно. А судя по захлебывающемуся слюнями Кострову, подобную реакцию она вызывает здесь у многих. Первый день в универе, а я про нее раз двадцать уже слышал.
— Сам доковыляет. Знаешь же, что я его плохо перевариваю.
С Бережным у нас давний конфликт, он как бы забыт, но при этом постоянно лежит на поверхности. Для вида мы вроде друзья, а по факту….
— Да, наш Витася тот еще слизняк. Хотя сестрица от него недалеко ушла, достала. Натуральная овца.
— Баба ему в рот заглядывает, а он еще и недоволен.
— Ты ее видел? Святоша. Оно мне надо? Да и с отчимом их шизанутым потом проблем не оберешься. Мне иногда кажется, что он сам на нее виды имеет, — Жека передергивает плечами и продолжает балаболить.
Пока Костров жалуется на жизнь и Леську, я просчитываю план сегодняшнего вечера.
Упираюсь затылком в подголовник, а ладонью в руль. Ночка должна получиться забавной. Токарева точно придет. Такая не может остаться в стороне, я задел ее лелеянное самолюбие. Указал место. И она приложит все силы, чтобы доказать обратное.
Вот и посмотрим, на что способна наша местная звезда.
Городок
Так что пардон, Есения Альбертовна, если я слегка попользую вас в своих целях…
— …она сразу свалила, — Костер отвлекается от своей болтовни и залипает в телефон.
— Кто?
— Что «кто»?
— Свалила.
— А, да Еська. Ну, помнишь, сегодня к нам рыженькая такая подходила.
— Имеешь виды?
— Замутить бы не отказался.
— Что останавливает? — смотрю перед собой, пока наш разговор приобретает довольно занимательный окрас.
— Пошлет. Она всех посылает.
— Прям вот всех?
— Ну, я еще не видел и не слышал, чтобы она с кем-то тут мутила.
— А вот это уже интересно.
Костер прищуривается и шумно выдыхает.
— Андрюха, давай только без твоей жести. Нормальная же девчонка.
— А я разве что-то сказал?
— Да у тебя на роже все написано. И как я раньше не просек, что вы знакомы?
— С чего такие выводы?
— А разве нет?
— Так, пересекались пару раз. Все, заканчивай трепаться, поехали.
— Топи.
Все время от универа до поселка Жека снова балаболит, только теперь по телефону. От его повышенной коммуникабельности уши опухают. Сколько можно ржать и рассуждать ни о чем? К тому же с какой-то проходной девицей.
Выбрасываю его рядом с Костровским семейным гнездом и еду к себе.
Славик еще в больничке. Я навещал его с утра. Вроде бодрячком. Поломало его, конечно, сильно. Сломано три ребра, рука, нога, сотряс. Но, главное, живой. Оклемается.
Бросаю тачку во дворе и захожу в дом.
Жара ранней осени сменяется легкой прохладой кондиционеров. Уже хочу подняться наверх, но нарываюсь на мать.
— Андрюша, — мама касается плеча и невзначай поправляет воротник на моей рубашке. Всегда так делает. — Как первый день в новом вузе?
— Нормально. Ничего сверхъестественного не встретил.
— Все юморишь. На самом деле я хотела сказать тебе спасибо, что не вспылил и не стал спорить с отцом по поводу этого перевода.
— А разве был смысл? Он бы все равно уперся рогом.
— Тут ты прав. Но лишние скандалы нам сейчас ни к чему, и так вся эта ситуация со Славой…
Мамины губы начинают дрожать, а глаза становятся влажными.
— Мам, не реви. Нормально все будет.
— Дай бог, милый… дай бог.
— Ты куда так принарядилась? — обвожу взглядом ее строгий белый брючный костюм.
— Скажешь тоже. Решила к отцу на работу заглянуть, а потом к Славику поеду. Со мной не хочешь?
— К бате? Не обессудь…
— К Славе, — тихо посмеивается.
— Я утром был. Завтра еще заеду.