Он мой кошмар

Высоцкая Мария Николаевна

С какой-то маниакальной скоростью расстегиваю пуговицы на шерстяном пальто. Веду ладонями по плечам так, чтобы плотный материал скатился до локтей. Свобода и заключение одновременно. Ей неудобно шевелить руками, зато мне…

Целую длинную шею. Зарываюсь пальцами в непослушную копну волос.

Трогаю Еську и потихоньку скатываюсь в точку невозврата. Она часто дышит. Я тоже.

Меня разрывает изнутри от желания сделать ее своей во всех смыслах. Слова про девственность легкой дымкой витали в воздухе все это время.

Не

скажу, что раньше меня вообще хоть как-то заботил этот факт, но сейчас все по-другому. Вот это дикое понимание, что она будет моя. Что я буду первым… бодрит похлеще любых допингов.

Стоит только задрать на ней платье, разорвать колготки, расстегнуть собственный ремень — и все.

— Андрей, я…

— Я помню, — вжимаюсь затылком в подголовник, стараясь поумерить пыл и охладить разыгравшееся воображение.

Еська закусывает нижнюю губу, ерзает на моих коленях слишком не вовремя. Внутренне я раздражаюсь, внешне же остаюсь спокоен.

— Прости, — она морщится и возвращается на пассажирское.

Боковым зрением наблюдаю за тем, как Еська поправляет платье, пальто. Разъединяет немного спутавшиеся на ветру волосы.

— Кофе хочешь? — огибаю пальцами руль, стараясь держать спину ровнее.

— Давай. Тут недалеко можно взять навынос.

— Отлично.

— Андрей, я…

Она хочет что-то сказать, но замолкает. Внимательно вглядывается в окно и резко переводит тему:

— Это твой отец?

Слежу за тем, куда она смотрит. Батя и правда отирается возле своей тачки. Телохранитель при этом ошивается неподалеку. И что папенька тут забыл? Посреди парка, в самый разгар рабочего дня?

— Он самый.

— Бывают же совпадения.

Еська поправляет воротник пальто, а к папаше подбегает рыжеволосая девица. На вид ей лет тридцать. Сколько в реале, не поймешь. Макияж и куча гиалуронки. Я уже видел ее пару раз.

— Еще какие, — киваю, пока отец расплывается в восторженной улыбке.

— Видимо, деловая встреча.

— Самая деловая, — теряю интерес к папаше, возвращая внимание к Есе. — Это его любовница.

— В смысле?

— В прямом.

— И ты вот так вот просто…

— Бить ему морду я пробовал. Не помогло.

Пару лет назад я действительно съездил отцу по физиономии. Только от этого мало что изменилось. Да и мать, как оказалось, была в курсе. Подумаешь, любовница. Из семьи он уходить не собирается. Примерно так мне она тогда ответила.

Светские отношения, мать вашу.

— Извини, я …

— Не бери в голову. Так что там с кофе навынос?

49

Есения

Поднимаюсь на свой этаж, не забывая при этом привстать на цыпочки и заглянуть в подъездную форточку. Стекло не мыли лет сто, и все, что происходит на улице, видно как в тумане. Но это не мешает мне разглядеть,

как Андрей, разговаривая по телефону, ударяет ладонью по капоту и сразу же садится в машину.

Закусываю нижнюю губу и отцепляюсь от измазанного побелкой выступа на стене прямо под форточкой.

Понятно, что у него дома творится что-то неладное и делиться со мной он этим не намерен. Отгоняю от себя закрадывающееся чувство разочарования от подобного недоверия. Потому что не так близко мы и знакомы, чтобы вот так сразу выдавать нюансы жизни, тщательно скрываемые от чужих глаз.

— Есенька.

— Мам, — вздрагиваю, развернувшись к лестнице.

Мама преодолевает пролет и ставит сумки на лестничную клетку.

— Давай помогу, — забираю у нее пакет, — ты чего туда наскладывала вообще? — приподнимаю пакет-майку над полом, прикидывая, сколько килограммов она протащила.

— Да у нас ревизия была, кое-что списали. Мы по домам и разобрали.

— Просрочка?

Понимаю, что мое лицо приобретает брезгливый вид, и стараюсь как можно быстрее взять себя в руки.

— Сроки вот-вот выйдут. Но можно…

— Я поняла, — натянуто улыбаюсь. Скорее всего, в недопросрочке ничего плохого. Но так паршиво осознавать, что на ужин у тебя будут списанные по срокам годности котлеты… Особенно когда тебе приходилось общаться с другими людьми и видеть своими глазами, как они живут. С такими, как Бережная и Панкратов.

— Так, я сегодня в ночную выйду, подработаю. Девчонок Алинка заберет, ее Пашенька все равно в командировку уехал.

— Хорошо.

— А ты что, с ними не поедешь?

— Мне нужно начинать курсовик. Поэтому останусь дома.

— Ладно.

— А где папашка?

Вешаю ключи на гвоздик у двери сразу, как мы попадаем в квартиру.

— К отцу своему уехал.

— Надолго?

— Не говорил.

— Ясно.

Тащу пакет к холодильнику, а сама мысленно радуюсь, что отец свалил. Да, скорее всего, ненадолго, но даже эта новость может сильно обрадовать, особенно в контексте недавно произошедших событий.

Пока я вожусь с пакетами, мама ставит чайник и успевает переодеться в домашний халат. Такой полумахровый, темно-синий, с огромными рисунками белых лебедей и какой-то странной абстракцией.

— Доченька, ты присядь. Нам поговорить нужно.

— Мам, давай в другой раз…

— Есь, скоро близняшки из школы придут. Да и вижу я, что ты меня избегаешь. Я не знаю, что на меня нашло той ночью… Папаша наш какую-то чушь мне в голову вбил, да и соседки добавили. Мол, Лидка не уследила за дочкой, за просто так на машинах дорогущих не привозят. А я… я просто испугалась. Столько всего было, я просто думать боялась, что это правда.

— А я думала, ты меня знаешь.

— Я и знаю, милая, знаю… Прости, если сможешь. Я не имела права так поступать. Да и вообще, это твоя жизнь. Но я так за тебя переживаю. Этот мальчик… он же… Есь…