Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить

Маркина Татьяна

— Ну, тогда я пойду, скажу Авроре?

— Давай. Пока.

— Пока. А вы еще поговорите, — кивнул он в сторону Максима.

— Нет, уходите оба.

Максим тоже встал.

— Может тебя подвезти до больницы? — второй раз за все время он открыл рот.

— Не надо, дойду сама. Прощай.

Саша удивился:

— Вы же еще увидитесь на свадьбе.

— Ну и что, — сказала Таня.

Первым выходил Александр, за ним брел Максим. Таня осталась сидеть, она слышала, как они замешкались в прихожей, одеваясь. Неслышно вернулся Максим, вынул из кармана джинсов

ключ, клацнув, положил его на край стола. Это был ключ от ее квартиры. Как было бы здорово тоже вернуть ему какие-нибудь его вещи, хорошо, если бы он забыл у нее пуловер или зонт, так же, как она оставила у них на даче джинсы и свитер, которые давно принесла Аврора. И как было бы эффектно, если бы она сейчас отдала ему этот забытый зонт — не хочу, чтобы он напоминал о тебе. Она судорожно вспоминала, что у нее осталось из его вещей. Но ничего кроме неполной пачки сигарет и начатой упаковки презервативов (и почему она до сих пор ничего не выбросила?), припомнить не могла. Хотя, наверное, это было бы даже смешно, если бы она, возвращая эту упаковку, напомнила ему о СПИДе, который гуляет по стране. То, что он дарил ей из косметики или парфюмерии, она уже открыла и пользовалась, нелепо будет, если она сейчас спешно бросится собирать эти флаконы и тюбики.

— До свидания, — нарушил молчание Максим.

Она не ответила, Максим также бесшумно вышел.

Едва она вернулась из больницы, прибежала Аврора.

— Таня, это правда — ты простила Сашку? — выпалила она, войдя в квартиру.

— Абсолютно.

— Абсолютно искренне или абсолютно для моего спокойствия?

— Абсолютно чистосердечно.

— Ты, серьезно, не сердишься?

— На него — нет.

Аврора обняла ее. У Тани словно камень с души упал — Аврора не изменила к ней отношения, осталась такой же откровенной и непосредственной.

— Танечка, прости меня, пожалуйста, — сказала Аврора, когда они по обыкновению зашли на кухню чаевничать.

— А тебя-то за что? Ты же ничего не знала.

— Я так тебя невзлюбила сразу, как только увидела, просто возненавидела. Сначала решила, что это Сашка пригласил тебя на речку, потом — когда поняла, что Максим, мне стало обидно за Юлю. Я просто терпеть тебя не могла. Все бывшие девчонки Макса были влюблены в него, как кошки. А по тебе видно было, что ты его не любишь, я решила, что ты — расчетливая, извини меня, сучка. Если бы я знала, как поступил с тобой Максим! Но он у меня получил! Я как узнала, тут же пришла к нему и влепила пощечину, и не одну. За тебя.

— Спасибо, Аврора, я…

— Господи, как же ты смогла это пережить? — перебила ее Аврора, — я бы на твоем месте убила бы его, да где тебе его одолеть, такой худышке.

— Девушка была худая и хрупкая, поэтому ломалась недолго…

— Ты молодец, еще способна шутить на эту тему. Да, он сломал тебя, причем ему потребовалась помощь, один он вряд ли справился. Ты же справилась с маньяком.

— Мне повезло — под руку попался кирпич.

— Я бы на твоем месте тогда бы ночью его зарезала, когда он спит.

— Мне и в голову не приходило спланировать убийство.

—

Тут ты права, одно дело сразу же его прибить, и совсем другое — ждать, когда он заснет и хладнокровно зарезать. Я бы тоже не смогла, — рассуждала Аврора.

— Я не смогла даже себя убить, попыталась и тут же испугалась.

— Господи, Таня, не стоит он этого, даже мизинца твоего не стоит, не то что жизни.

— Я не для того хотела умереть, чтобы досадить Максиму, а от отчаяния.

— Ну ничего, он у меня за это тоже получит, пусть знает до чего тебя довел.

— Да он сам догадался, у меня в доме сразу же пропали лезвия, когда мы собрались на Чемровку, я не могла их найти. Это он сначала их спрятал, а потом дал мне кассетный станок. Аврора, — попросила она, — я надеюсь, кроме тебя и Саши никто ничего не знает.

— Нет, конечно!

— Не рассказывай никому, пожалуйста, ни Светке, ни Женьке, никому.

— Ну о чем ты говоришь, не волнуйся, никто не узнает. Таня, но почему ты сама молчала, не пошла в милицию?

— Боялась. Была уверена, что его все равно отмажет отец, а меня никто не поймет, только осудят. Знаешь пословицу: «Сучка не захочет — кобелек не вскочит»?

— Ненавижу эту пословицу. Это, наверняка, мужики придумали, чтобы оправдать свою подлость, — Аврора выругалась и продолжала: — Господи, но вот от кого я этого не ожидала, так это от Максима, как это низко, этот придурок еще Юльку натравил на тебя.

— Юлю я сама спровоцировала.

— Как это? — заинтересовалась Аврора.

Таня пересказала ей разговор с Юлей.

— Все равно он — козел, — сделала вывод Аврора, — но почему таким засранцам, как Максим, нравятся хорошие, правильные девчонки? Противоположности сходятся?

— Тогда бы и меня к нему тянуло, а видишь, как получилось.

— Ну, Максим, ну, Максим! — сокрушалась Аврора. — Как он мог! Что на него нашло? Он же никогда не был таким подонком, это явное наваждение. Сашка, паразит, его, конечно, подтолкнул. А Максим теперь очень раскаивается.

— Он знал, на что шел. Его любимое выражение: «Лучше сделать и каяться, чем не сделать и каяться». Вот пусть и кается.

— Таня, Макс на самом деле сильно казнится, он очень переживает.

— Оно заметно, как весь испереживался, — усмехнулась Таня, — пришел, только когда Саша приволок его.

— Но ты же сама запретила ему попадаться тебе на глаза! А теперь не хочешь выслушать его! Саня рассказал мне, как ты распрощалась с Максом. Таня, ну поговори с ним, выслушай его.

— Так тебя Максим попросил заманить меня на свадьбу? — Таня с подозрением посмотрела на Аврору.

— Нет, это надо мне. Ты — моя подруга, я очень хочу видеть тебя на свадьбе, а Макс — лучший Сашкин друг, да и мой тоже, мы с детства вместе, я не могу отмести столько лет дружбы, даже если он оступился.

— Понятно — старая дружба не ржавеет. А каково мне будет видеть его там, ты не подумала?

— Как раз о тебе я и думала. Я хочу, чтобы Максим покаялся перед тобой, чтобы ты позволила ему искупить свою вину. И я решила, как было бы здорово, если бы вы помирились на нашей свадьбе!