Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить
Шрифт:
— А зачем тебе?
— Она пригласила на день рождения.
— Так вместе пойдем.
— Света попросила прийти пораньше, помочь на кухне.
— И не сказала, где живет?
— Почему же, сказала.
— А ты забыла адрес?
Таня отрицательно помотала головой.
— Она сказала, что живет в одном с тобой доме.
— А ты оказывается, не знаешь, где я живу.
Таню уже начал бесить этот разговор. Что за манера, все ему нужно подробно узнать, прежде чем
— А что — это преступление, не знать где живет председатель горисполкома? — с вызовом спросил Таня.
— О, да! Это страшное преступление, и карается оно смертельным поцелуем.
И он прижался к ее губам, так крепко притиснув к себе, что она чуть не задохнулась. Через минуту, ослабив объятия, он сказал:
— Смертная казнь, может быть отменена, если обвиняемый искупит свою вину, прибыв на место преступления.
— Куда?
— Ко мне домой.
— Нет, я не поеду.
Он опять поцеловал ее. Во второй раз оторвавшись от ее губ, произнес:
— Третий поцелуй будет последним, лучше соглашайся.
— Но что я буду там делать?
— Я сам не пойму, почему ты до сих пор ни разу не была у меня. Узнаешь не только где, но и как живет «хозяин города».
— Не желаю ничего знать. Я просто спросила у тебя адрес Светы, а ты снова меня куда-то тащишь.
— Таня, у тебя очень скверный характер, — горестно вздохнул Максим. — Ты постоянно вынуждаешь меня прибегать к угрозам и насилию, а я не хочу делать этого, потому что по натуре человек очень добрый. Ты заставляешь меня раздваиваться.
— Так оставь меня в покое, пока окончательно не раздвоился.
— Танька, не испытывай мое терпение, — дурашливо сказал он, и тут же добавил мягче, — лучше одевайся.
И она стала собираться. Что же ей надеть? Его родители, наверное, уже пришли с работы, будут с интересом к ней присматриваться. Что она им скажет, здравствуйте, вот пришла посмотреть, где вы живете?
— А что я скажу твоим родителям, зачем пришла?
Максим откинулся на спинку дивана.
— Скажешь, что решила подцепить меня в мужья, и пришла посмотреть, подходит ли наша квартира для временного совместного проживания.
— Почему временного? — удивилась Таня.
— В этом месте мамуля задаст тот же вопрос. А ты ответишь, что надеешься, что не позже чем через год мой папа устроит нам отдельную двухкомнатную квартиру.
Она все еще не решила, что же наденет. Красный костюм — слишком нарядный, как будто она действительно хочет произвести впечатление на его родителей, а блузки и пиджак, которые она носит в школу — чересчур деловые.
— Да не волнуйся ты, никто не будет тебя в упор разглядывать, особенно, как ты одета, —
Она быстро натянула на себя простое темно-синее трикотажное платье.
Они минут двадцать ехали в скрипучем холодном трамвае, высадились у гостиницы, и, пройдя на Красногвардейскую улицу, вошли во двор дома старой застройки.
— Светик живет в третьем подъезде, на четвертом этаже, — сказал Максим. — А номер квартиры я не помню. Знаю, что первая налево.
— Тридцатая.
Они вошли во второй подъезд, поднялись на третий этаж, и, нос к носу, столкнулись с респектабельной парой, выходящей из квартиры.
— Максим, ужинай без нас, все на плите, — сказала женщина, и Таня обратила внимание на сходство между ней и Максимом.
— Здравствуйте, — сказала Таня.
Мужчина и женщина ответили на ее приветствие, и пошли к лестнице.
— А вы куда? — спросил Максим.
— Ты забыл, мы идем на премьеру, — оглянулась женщина.
Несмотря на общие черты лица, невозмутимый Максим не был похож на эту немного нервную женщину. Внешне он был холоден и уверен, а ее словно сжигал внутренний огонь.
— Ах, да, «Не все коту масленица», Островский, — сказал Максим, и, подхватив Татьяну под локоток, почти втолкнул ее в квартиру.
— Тебе повезло, — сказал он, раздеваясь в прихожей. — Церемония знакомства не состоялась.
Он потянул ее на кухню:
— Давай сначала поедим, а то я умираю с голоду — сегодня четыре пары, и консультация перед контрольной точкой — и за все время два пирожка в буфете.
— Так тебе нужно готовиться к контрольной, — она надеялась смыться.
— А зачем? Мне и так меньше четверки не поставят.
Пока Максим проверял содержимое кастрюль на плите, Таня огляделась. Кухня была большая, светлая, радостная, с длинным, накрытым скатертью, столом в центре.
— Отлично, сегодня котлетки, — довольным тоном сказал Максим. — Пойдем мыть руки и — есть.
— Что, я сюда есть пришла?
— Конечно. И есть, и пить, и спать, — он повел ее мыть руки.
В ванной ее поразили стены и потолок, выложенные черным кафелем. На полу кафель был белый. Пока Максим мыл руки, она рассматривала сантехнические изыски обстановки, недоступные рядовым советским гражданам. Максим ушел на кухню, показав полотенце для рук, а когда она вошла на кухню, на столе стояли две полные тарелки. Дома она готовила без удовольствия — зачем изощряться для себя одной, — и также без удовольствия ела. Какой же вкусной сейчас ей показалась эта домашняя еда.
Поставив пустые тарелки и чашки в раковину, Максим потащил ее в другие комнаты.