Он придет

Келлерман Джонатан

– Конечно. Попытка не пытка.

* * *

Майло опять забрался в свой «Фиат», и через несколько секунд молитв и пинков по педали газа тот наконец завелся. Высунувшись из окна, Стёрджис утомленно посмотрел на меня.

– Спасибо, Алекс. Поеду-ка домой и завалюсь в койку. Достала меня уже эта бессонная рутина…

– А не хочешь вздремнуть здесь, а уже потом ехать?

– Не, спасибо. Нормально доеду, если эта рухлядь пожелает. – Он похлопал по мятой двери. – Все равно спасибо.

– А я продолжу с Мелоди.

– Супер. Завтра позвоню.

Майло успел тронуться с места, прежде чем я его окликнул. Он сдал назад.

– Ну,

чего еще?

– Наверняка это неважно, но я подумал, что стоит об этом упомянуть. Медсестра Тоула сказала мне, что отец Мелоди сидел в тюрьме.

Детектив кивнул, как сомнамбула.

– Как и еще половина страны. Вот потому-то экономике у нас и швах. Спасибо.

После этого он укатил.

Было пятнадцать минут седьмого, и уже почти стемнело. Я улегся в кровать – подумал, вздремну пару минут; а когда проснулся, уже перевалило за девять. Я встал, умылся и позвонил Робин. Никто не ответил.

Быстро побрился, накинул ветровку и скатался до «Хакаты», что в Санта-Монике. Где-то с час пил саке и ел суши и обменивался шуточками с шеф-поваром, у которого, как оказалось, имелась магистерская степень по психологии, полученная в Токийском университете.

Вернулся домой, разделся догола, залез в джакузи, стараясь выбросить из головы все мысли про Мортона Хэндлера, Мелоди Куинн и Л.У. Тоула, доктора медицины. Прибегнул к самогипнозу, воображая, как мы с Робин занимаемся любовью на вершине горы в джунглях. Охваченный желанием, вылез из ванны и позвонил ей еще раз. После десяти гудков она ответила, что-то полусонно пробормотав в трубку.

Извинился, что разбудил, сказал ей, что люблю ее, и повесил трубку.

Через полминуты Робин перезвонила.

– Это ты был, Алекс? – Голос у нее звучал так, будто она по-прежнему видела какой-то сон.

– Да, милая, прости, что разбудил.

– Нет, все нормально… а сколько сейчас вообще времени?

– Половина двенадцатого.

– Похоже, что меня срубило. Как ты, дорогой?

– Отлично. Я звонил тебе около девяти.

– Меня весь день не было дома, ездила за древесиной. Есть старый скрипичный мастер в Сими-Вэлли, решивший отойти от дел. Шесть часов у него проторчала – смотрела инструменты, отбирала клен и эбеновое дерево. Очень жаль, что пропустила твой звонок.

Судя по голосу, Робин здорово устала.

– Мне тоже жаль, но возвращайся в постель. Выспись как следует, я тебе завтра позвоню.

– Если хочешь приехать, то давай.

Я и сам над этим подумывал, но был слишком взвинчен, чтобы оказаться хорошей компанией.

– Ну ладно, дорогой. – Она зевнула – негромкий, сладкий звук. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Заснуть вышло не сразу, но, когда мне это наконец удалось, это оказался скорее какой-то неугомонный полусон, отмеченный черно-белыми обрывками сновидений с обилием лихорадочного движения. Не помню, про что, но разговоры в них протекали вяло и с трудом, словно губы у всех говорящих были парализованы, а рты набиты мокрым песком.

Посреди ночи я встал проверить, хорошо ли заперты двери и окна.

Глава 6

Проснулся в шесть утра, переполненный кипучей энергией. Подобного чувства я не испытывал уже больше пяти месяцев. Не скажу, чтобы охватывающее меня напряжение оказалось таким уж неприятным, поскольку на горизонте маячила совершенно конкретная цель, но к семи часам оно уже выросло настолько, что я рыскал по дому, как ягуар в поисках добычи.

В половине восьмого я решил, что уже достаточно поздно, и набрал номер

Бониты Куинн. Она давно бодрствовала и вела себя так, будто ждала моего звонка.

– Доброе утро, доктор.

– Доброе. Я подумывал заскочить к вам и провести несколько часов с Мелоди.

– Почему бы и нет? Ей все равно нечего делать. Знаете, – она понизила голос, – по-моему, вы ей понравились. Вчера только и разговоров было, как вы вместе играли.

– Очень отрадно это слышать. Сегодня мы еще немного поиграем. Буду примерно через полчаса.

Когда я подъехал, Мелоди была полностью одета и готова к выходу. Мать нарядила ее в бледно-желтый сарафанчик, открывающий костлявые белые плечики и худенькие ручки, тоненькие, как прутики. Волосы были завязаны на затылке в конский хвостик, перехваченный желтой ленточкой. Она прижимала к груди крошечную лакированную сумочку. Я думал, что какое-то время мы проведем у нее в комнате, а потом отправимся куда-нибудь перекусить, но девочка явно приготовилась провести день вне дома.

– Привет, Мелоди!

Она отвела взгляд и принялась сосать большой палец.

– Ты сегодня просто замечательно выглядишь.

Мелоди робко улыбнулась.

– Вот думаю, не прокатиться ли нам в парк. Как ты на это смотришь?

– Хорошо. – Дрожащий голосок.

– Отлично.

Я заглянул в квартиру. Бонита яростно таскала за собой пылесос, словно тот был набит ее собственными грехами. На голове – голубая косынка, с губ свисает сигарета. Телевизор настроен на госпел-шоу, но картинку постоянно накрывал снег помех, а звуки религиозных песнопений заглушал рев пылесоса.

Я тронул ее за плечо. Она вздрогнула.

– Я забираю ее, хорошо? – проорал я поверх завываний адской машины.

– Да-да. – Когда Бонита говорила, сигарета прыгала в ее губах, словно форель на стремнине.

Я вернулся к Мелоди.

– Поехали.

Она пристроилась ко мне. Где-то на полпути к стоянке крошечные пальчики скользнули в мою руку.

* * *

После многочисленных поворотов на серпантинах и удачных объездов я выбрался на Оушн-авеню. Катил к югу, в сторону Санта-Моники, пока мы не добрались до парка, тянущегося по верху скалистого обрыва над Пасифик-Коуст-хайвей. Половина девятого утра. Небо чистое, с брошенной к горизонту пригоршней облачков – недостижимо далеких, как скрывающиеся посреди океана Гавайи. Место для парковки нашлось прямо на улице, напротив павильончика «Камеры-обскуры» и Рекреационного центра для пожилых граждан.

Даже в столь ранний час здесь было полно народу. Старики оккупировали скамейки и площадку для шаффлборда [21] . Одни безостановочно болтали друг с другом или сами с собой; другие в молчаливом трансе таращились на бульвар. Длинноногие девушки в коротеньких откровенных топиках и атласных шортиках, прикрывающих от силы десятую долю их ягодичных областей, проносились мимо на роликах, превращая дорожки между пальмами в бесконечный парад загорелой плоти. Многие были в наушниках – несущиеся очертя голову инопланетянки с блаженным выражением на лощеных, по-калифорнийски безупречных лицах.

21

Шаффлборд – игра на размеченном столе или корте с использованием киев и шайб (в случае корта), и шайб, которые толкаются рукой (в случае настольного варианта); шайба должна остановиться в пределах определенных линий, отмеченных на столе или корте.