On the Knees of My Heart
Шрифт:
Его голос слегка хрипловат, когда он спрашивает:
– Вы желали меня видеть, Ваша Светлость?
Сир Барристан стоит у входа в её покои, и Дейенерис слегка кивает ему головой:
– Оставьте нас, пожалуйста.
Лица сира Барристана практически не видно, но Дени знает, что он не особо уважает Джона и это всё ему не нравится. Он уже видел однажды, как она дурачила саму себя, идя на поводу у собственной страсти. Он искренне желает найти способ доказать ему, что теперь все иначе, что Джон Сноу не Даарио Нахарис, и что на сей раз не ветреная девушка
Как бы он себя ни чувствовал, сир Барристан служит ей весьма добросовестно, так что он просто низко кланяется, перед тем как покинуть их.
В его отсутствие покои внезапно становятся гораздо меньше. Дени помнит, что за спиной у неё горячая жаровня. Почти такая же горячая, как огонь, который пульсирует в её крови, когда она смотрит на Джона Сноу. Возможно это просто последствия битвы: но он тяжело дышит, и когда опирается руками на рукоять своего меча, она замечает, что они слегка подрагивают.
– Почему вы сражаетесь за меня?
– тихо спрашивает она, её голос слабый и немного осипший от напряжения.
Этот вопрос застает его врасплох. Она готова продолжить, но он уже быстро отвечает:
– За кого же ещё я должен сражаться, Ваша Светлость? За людей, убивших моего отца? За мальчишку, который никак не может доказать, что он такой, каким себя возомнил? За мертвецов?
Она делает шаг вперед и впервые за всё время взгляд Джона падает на её губы. Борясь с желанием облизнуть их, Дейенерис продолжает:
– Вы можете сражаться за себя самого, раз уж вы сын Рейгара…
– Я сын Неда Старка - произносит Джон, сжимая пальцы на свободной руке.
– Солдаты последуют за вами, - настойчиво утверждает она.
– Только ваше присутствие на моей стороне сохраняет Север преданным мне, Джон.
Это был первый раз, когда она обратилась к нему просто по имени. Она чувствует, что ей удалось вновь произвести на него впечатление. Похоже, ей начинает нравиться это ощущение.
– Поэтому я снова спрашиваю у вас: зачем следовать за мной, если вы можете вести людей самостоятельно?
Теперь они ещё ближе друг к другу. Дейенерис не уверена, кто именно из них двоих двигается навстречу, но как бы то ни было, пространство между ними неумолимо сжимается, его становится все меньше.
– У меня нет притязаний на трон, - отвечает ей Джон и по его лицу она видит, что это правда.
– А вы прибыли на Стену со своими драконами, когда остальной мир повернулся к нам спиной.
Ей нужно было миновать ещё несколько дюймов, и тогда бы они соприкоснулись. Там, снаружи, люди и кони, и война которую необходимо выиграть, но здесь, в тишине королевских покоев, Дени чувствует, что она и Джон сейчас словно одни во всем Вестероссе, и даже, быть может, во всем Мире.
– Итак, вы следуете за мной из преданности?
– шепчет она.
Глаза Джона вновь замирают на её пересохших губах, и на этот раз она позволяет кончику своего языка выскочить и слегка увлажнить их. Его взгляд следит за этим движением, и будь на его месте
Но Джон Сноу делает шаг назад.
– Да.
– твердо отвечает он.
– Это всё, Ваша Светлость?
– Нет. Вовсе нет.
– отвечает она, поднимая подбородок.
В его глазах мелькает что-то…похожее на раздражение или досаду, но Дейенерис склонна полагать, что это нечто гораздо большее.
– Если вы и правда сражаетесь на моей стороне потому, что признаете меня своей королевой, то вы должны поклясться мне в верности.
Её слова, кажется, повисли в воздухе где-то между ними, и в какой-то момент Дейенерис даже желает забрать их обратно.
А потом она видит это. Жар в её крови отражается в его глазах, и Дени изо всех сил старается скрыть, что её колени начинают мелко дрожать. Он отстегивает от пояса свой меч и бросает его на пол. Звук этого приземления получается неестественно громким, он перекрывает даже бешеный стук её сердца и отдает протяжным громом в её ушах.
Когда Джон Сноу преклоняет колено перед ней, Дени становится неподвижно, поднимая подбородок ещё выше. Всё, чего она сейчас так жаждет - это запустить пальцы в его волосы и растерзать его губы своими, поэтому она сжимает руки так сильно, что костяшки на пальцах становятся белыми.
Он поднимает на неё свой взгляд, его глаза дьявольски черные, зрачки расширены. Теперь Дейенерис понимает, что она могла пригласить Джона в свою постель давным-давно и он бы пришел. Возможно, поначалу, он бы сопротивлялся и спорил, но рано или поздно он бы пришел, потому что желал этого так же сильно, как и она.
Этой ночью она одета в простую дотракийскую одежду: короткий расписной топ оставляет её живот открытым, и когда его дыхание обдает её кожу, все, что она может сделать - это не задрожать.
– Вы что-то хотите мне сказать?
– бормочет Джон, глядя на неё.
Тогда Дени протягивает руку и кладет свою ладонь на его волосы. Они слегка влажные под её пальцами, и гораздо мягче, чем она себе представляла:
– Что ты мой.
Она слышит свой собственный голос, но он абсолютно ей незнаком. Уголок его рта слегка приподнимается - почти улыбка:
– Как будто ты до сих пор этого не знала.
Его руки оказываются у неё на бедрах и рывком тянут вниз. Дейенерис падает на колени тут же приникает к его губам. В этом поцелуе нет утонченности, нет поддразнивания или обольщения. Оба они слишком нуждаются в нём.
Его губы оказываются такими же горячими, как и его взгляд, они с привкусом соли и вина - это настолько великолепно, что она совсем не хочет останавливаться. Когда язык Джона настойчиво прорывается в её рот, она принимает его и сплетается с ним в танце своим собственным, от чего Джон шумно стонет. Дейенерис знает, что такое любовь, и знает, что такое животная страсть, но никогда ещё эти два чувства не смешивались в ней так, как сейчас. Никогда прежде они так не распирали её грудь, не заставляли её кровь кипеть так сильно.