Она исчезла
Шрифт:
Контрольный выстрел. Наверное, со своим старинным другом Римма теперь может попрощаться навсегда.
После этого бандит-водитель забрал пистолеты из рук своего товарища (и Михаила), а потом, никак не заботясь о своих павших, вернулся к машине, прыгнул в нее, развернулся и дал ходу: прочь, прочь из опасного места!
Римма кинулась к убитым.
Подбежала. Три тела. Все в крови.
Сперва она смотрела только на недвижимых бандитов, словно давая шанс Михаилу очнуться, прийти в себя, подняться и сказать, что все это происходит невзаправду.
Она бросилась на землю рядом с ним, припала к нему на грудь и навзрыд заплакала:
– Миня, Миня! Зачем же ты так? Зачем это все?!
Ей стало безумно жаль своего былого возлюбленного, которого, казалось, она могла вновь обрести.
Павел
У опушки леса я увидел следы настоящей бойни.
Один, в черном, со смертельной раной в голове.
Второй, тоже бандитского вида, – с перерезанным горлом.
И третий, как бы противостоящий им, на расстоянии метров пятнадцати, – с двумя пулевыми ранениями в грудь и в голову.
По всем описаниям, парень, лежавший на земле, оказался очень похож на временного соратника моей Римки: физически крепкий, жилистый, загорелый, сорокалетний. С перевязкой от пулевого ранения на руке.
Но где сама Римма?
Первым делом я набрал своего друга Перепелкина и попросил, чтобы он сообщил в область и прислал на место происшествия опергруппу.
Потом отправился в третий дом от околицы, как сказал мне сегодня утром Пан.
Дом оказался открыт нараспашку, и в нем явно недавно хозяйствовали. Не исключено, что Римка.
Чашка кофе на столе, недоеденный бутерброд. Чайник не успел окончательно остыть.
Но самой Римки и след простыл.
Георгий Степанович
Когда Миня исчез, Георгий Степанович забросил в информационное пространство не то что бы частый бредень, а так, по мелочам: один-два невода. Связи, знакомства и базы всякие, чтобы искать человечков, у него имелись.
Поэтому он легко узнал, что в минувшее воскресенье Мишаня взял билет до Москвы. Прибыл в столицу и снял там через интернет-сервис «Постелька» однокомнатную квартиру на улице Вавилова.
Особого значения этому Георгий Степанович не придал. Наоборот, успокоился. Мало ли зачем люди в столицу ездят! Может, погулять. Может, прибарахлиться. А может, Минька влюбился в москвичку и покоряет ее.
Но в четверг вдруг пришло известие – если разбираться, по нескольким статьям неприятное. Во-первых, Миньку попросту стало жалко – как человека. Ничто человеческое Георгию Степановичу не было чуждо, жалость тоже. Во-вторых, Миша в течение чуть не пятнадцати лет был верным, честным и преданным помощником. Любил деньги – да, всегда торговался – тоже правда, но каждый раз поручения, пусть самые щекотливые, выполнял точно и быстро. Никогда не подводил, не запивал и не делал попыток переметнуться на сторону противников,
Но и третий момент во всей истории настораживал. Эта стремительная и неожиданная поездка, а потом гибель в перестрелке – что они означали? Миня действительно вышел на след в каком-то деле, что они обтяпывали вместе, но решил разобраться сам и повел себя неточно, неловко, грубо – поэтому его и замочили? Может, и Георгию Степановичу имеет смысл принять меры безопасности? Или, напротив, ситуация со смертью Михаила сулит ему какой-никакой дивиденд?
Короче, Г. С. тоже собрался в Белокаменную. Надо разбираться на месте. Связи у него имеются и в Первопрестольной, надо выяснить скрупулезно, кто, почему и за что загасил Миньку.
«Утро вечера мудренее», – решил он и взял билет на самый ранний «Сапсан». А там, подремывая в бизнес-классе, стал вспоминать ту давнюю историю, когда он впервые встретился с юным Мишаней.
Чуть не единственное поручение в его практике, которое он так до конца и не выполнил. Но, возможно, лишь пока?
Георгий Степанович. 18 лет назад, лето 2005 года. Санкт-Петербург
Георгий Степанович с хазарами дел старался не иметь. Но, с другой стороны, если сам дед Ибрагим зовет встретиться, разве в силах он отказаться?
Ресторан «Пиала» в подвале на канале Грибоедова, как все знали, принадлежал хазарам. Здесь они проводили свои встречи и стрелки, отсюда планировали операции.
Г.С. проводили в отдельный кабинет. Стоявший на входе абрек его обыскал. Забрал телефон.
Дед Ибрагим попивал из пиалы. Зеленый чаек, седая борода. Издалека – добрый восточный дедушка. Но взглянешь вблизи: абсолютно безжалостные глаза. Глаза человека, умеющего убивать. Неоднократно расстреливавшего людей самостоятельно и еще чаще отдававшего приказ о ликвидации.
Руки Ибрагим не подал, кивком предложил сесть. Вообще говорил мало, будто его слово ценится на вес золота. А может, русский язык, такой трудный, плохо давался ему, и он не желал демонстрировать, пусть в мелочах, собственную ущербность.
Сразу завел речь о деле:
– Один человек пропал. Дома нет его. На звонки не отвечает. Машина в гараже стоит.
Внушительно помолчал, потом передал через стол газету: цветной таблоид, статья на полосу. Тогда, в 2005-м, в изобилии выходила желтая пресса, смаковала убийства и (иногда) наезжала на власть имущих.
Георгий Степанович увидел заголовок:
КАПИТАН ЯХТЫ И ПАССАЖИРКА ПОГИБЛИ ВО ВРЕМЯ ПРОГУЛКИ ПО ФИНСКОМУ ЗАЛИВУ. ВЕСЬ ЭКИПАЖ ИСЧЕЗ
Ниже – пара фотографий: в большом размере тот самый катер. Рядом явно взятый с документа строгий портрет бравого лысого мужика в морской форме. Фотография носилок с прикрытым с головой трупом. А ниже – черный квадратик с белым вопросительным знаком в центре. Типа, кто-то неизвестен.
– Возможно, он там, на лодке, был, – выцедил дед Ибрагим. – И пропал. Найди его.