Она исчезла
Шрифт:
И мне показалось, что он из Питера. Почему? А он, например, мой подъезд «парадным» назвал. Нет, «поребрик» и «булка» не говорил – но все равно, кажется, питерский.
Короче, зачем они с Риммой ко мне пожаловали среди ночи? Спрятаться. Просили укрытия.
Если можно, пересидеть у меня в квартире. А лучше: есть ли у меня за городом какая-нибудь хибара, где можно пожить-отлежаться пару-тройку дней, а то и неделю?
Я сказал, что есть, но далеко, и там никаких удобств. А они говорят: отлично, это то, что надо.
Я дал им ключи, и они решили переночевать
Я постелил мужику, этому Мише, на диване. Ты извини, но Римка опять, как всегда, со мной легла – только между нами в этот раз ничего не было. Я ее все пытался выспросить, что случилось да в чем дело. А она: «Тебе лучше не знать» – и уснула.
Часа в четыре утра они встали и, как сказали, пошли пешком – тем более три вокзала тут рядом.
Больше я их не видел.
Тебе тоже их нынешний адрес нужен? Как этим, что сегодня приходили? Координаты дачи моей?
Ну, записывай: Владимирская область, село Селищи. Улиц там нет, третий дом от околицы, как из города ехать. Бревенчатая изба. На электричке до Ильинского, а там пешком пять километров.
Кто ко мне сегодня приходил, спрашиваешь?
Утром – позвонили в дверь. Я дома был, зарядку делал, на работу собирался. Говорят из-за двери, голос мужской: мы из квартиры снизу, вы нас заливаете. А я соседку, что подо мной живет, знаю. Поэтому говорю: а где Алла Викторовна? А они: уехала, нам квартиру сдала. Ну, я и открыл.
Они тут же набросились, скрутили. Двое их было. Физически сильные. И такие, знаешь, с уголовными повадками. Лица абсолютно безжалостные. Лет тридцати-сорока.
Сразу раздели меня, кляп в рот, привязали к стулу.
Порезали грудь ножом – неглубоко, но больно. А потом говорят: сейчас ты нам скажешь, где подружка твоя Римма и дружок ее. Куда поехали.
Я попытался отвертеться, говорю, не знаю.
А они: сейчас мы тебе, кобель, яйца отрежем. Не только не сможешь своими бубенцами девчонок привораживать, но и вовсе кровью истечешь, насмерть. И я вижу: они это сделают, способны. Явно в них нет ничего человеческого.
Я им и сказал. А что было делать?
А они: надеемся, не врешь. Но мы проверим. А если врешь, вернемся и на лоскуты тебя порежем.
А потом собрались и ушли. Развязывать меня не стали. Сказали: если у тебя имеются по жизни дружбаны или другие, кроме Риммы, телки, придут, выручат. Или – парень ты сильный – рано или поздно, сам выпутаешься. Помни доброту: могли освежевать тебя, скотинку, но в живых оставили. Свечу Николаю Угоднику за нас поставь…
– Во сколько они ушли?
– Часов в десять утра.
Павел
У них было почти четыре часа форы. Почему-то я не сомневался: те двое, что навестили Клима Панюшкина, сейчас на пути в село Селищи Владимирской губернии.
– Что мне делать? – спросил на прощание любовник моей любимой девушки. – Идти в полицию?
– Мне все равно, определяйся сам.
А когда я выруливал на своей «бэхе» из переулков на Садовое, позвонил дружище мой, полковник Перепелкин.
Кратко и сухо, словно докладывал
– Перестрелка на улице Ферсмана произошла позавчера примерно в двадцать три часа. С одной стороны в ней участвовали двое мужчин на «Ауди А4», первый сидел за рулем, второй стрелял. С другой – двое прохожих, мужчина и женщина. Огонь открыл тот, что прибыл в транспортном средстве. Но, по словам свидетелей, пешеход сумел организовать отпор. Прикрыл собой девушку, вытащил ствол, стал бить в ответ. Тот, кто отстреливался, использовал не боевое оружие, а газовый пистолет. На месте происшествия обнаружена кровь, группа устанавливается, пробиваем по базе ДНК. Свидетели называли номер автомобиля довольно уверенно, но под таким номером никакого «А4» не обнаружено, числится старая «ВАЗ-2104». Поэтому одно из двух: либо номера подменили, либо свидетели ошиблись. Пока работаем с мобильными операторами: чьи телефоны вчера болтались в это время в указанном районе.
– Спасибо, Александр Олегович! Будешь и дальше держать в курсе?
– А у тебя, Синичкин, какой к этому делу интерес?
– Да помощница моя пропала, Римка, ты ее знаешь. Есть догадки, что это в нее палили на Ферсмана.
Он присвистнул:
– Эта рыжуля замечательная! Помню ее. Обязательно надо найти, живой и невредимой. Перешли мне, кстати, номер или номера мобильников, принадлежащих твоей красавице, пробьем и их. А сам звони, если что надо. Буду держать тебя в курсе.
– Окей, номера вышлю. И поставь их тогда в розыск. Я уверен, что Римка ничего плохого не совершила, просто оказалась в неправильное время в ненужном месте.
– Сделаем.
Какая прелесть все-таки, что есть в жизни настоящие друзья! Как пелось в детской советской песенке: «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит – вот что значит настоящий верный друг!» [2] Вот и Санька безо всяких понуканий и посулов кинулся мне на помощь. Это дорогого стоит.
За разговором я выкатился за МКАД и полетел, насколько позволяли светофоры, по Щелковскому шоссе. На скоростные ограничения плевал – какая разница, сколько штрафов придет, лишь бы Римку спасти!
2
Автор М. Пляцковский.
Римма.
Вчера утром
Миня что-то пытался рассказать ей в электричке, и вроде бы важное: почему он в Москве появился и отчего снова ее нашел, – но Римму неудержимо клонило в сон. Хорошо, если на два часа в квартире Клима она забылась. Там сквозь приоткрытое окно непрестанно шумело Садовое, Пан все шептал ей на ухо: то пытался выяснить, что случилось, то желал близости. Пришлось ему уступить, конечно, а то такое положение, что не знаешь: может, это последний любовный эпизод в твоей недолгой оставшейся жизни. Поэтому в пустом вагоне она клевала носом и ничего толком не слышала.