Она любит плохих парней
Шрифт:
— Ты лучший сосед на свете, — говорю я, снимая прозрачную крышку с румяных сырных шариков.
— Приятного аппетита, Катюш.
— Признавайся… ты маньяк?
Дарий цепляет пальцем луковое колечко и пронзает меня мучительно веселым взглядом:
— А похож?
— Немного, — смеюсь я.
— Я стараюсь, — довольно кивает он.
Качаю головой и открываю еще одну коробочку, в которой лежат креветки. Этот милый старикан меня с ума сведет, лучше набраться сил, пока есть время. Горячие снеки забирают несколько минут, и, как только
— Расскажи о своих родителях.
Дарий едва заметно приподнимает брови и медленно вытирает масляные пальцы о салфетку:
— Мать я не помню, она умерла, когда я был еще совсем маленьким. С отцом не общаюсь последние десять лет.
— Поссорились?
— Решили, что не хотим участвовать в жизни друг друга.
— Родные братья, сестры?
— Есть старшая сестра, но мы не поддерживаем связь.
Неловко передергиваю плечами и хватаюсь за стакан. Дарий поднимает свой и тянется ко мне:
— За свободных от семейных уз людей!
Звучит короткий звон стекла, в вибрациях которого слышится принятие и смирение. В следующую секунду тост уже кажется не приговором, а скорее билетом к свободе и спокойной жизни. Это выбор, который должен быть у каждого, и если человек становится счастлив вне семьи, в которой родился, то в этом нет ничего зазорного. Удивительно, что у нас с Дарием правда есть кое-что общее, и мне даже не пришлось это выдумывать. По телу пробегает теплая волна, через окна в комнату льются последние на сегодня солнечные лучи, а вечерняя тьма крадется следом.
— Ты сейчас встречаешься с кем-то? — смело спрашиваю я.
— Сама как думаешь?
— Надеюсь, что нет.
— Прям надеешься?
— Если бы я узнала, что мой парень проводить такой вечер с другой, то сочла бы это за измену. Не хочу быть к этому причастна.
— Нет, Катюш. Я ни с кем не встречаюсь, — отвечает Дарий, откидываясь на подушки.
— Как давно?
— Пытаешься высчитать, как силен мой сексуальный голод? Боишься, что я все это придумал, чтобы соблазнить тебя и растлить?
— Ты язвишь мне?! — театрально возмущаюсь я.
— Могу себе позволить.
Смотрю на закуски, вспоминаю все, что случилось сегодня, и согласно киваю:
— Можешь.
— Я удовлетворен, тебе не о чем переживать.
Поднимаю голову, взгляд стекает по его губам и подбородку, по крепкой шее и груди. Проходится по длинным пальцам, которые держат стакан, и ногам, что сейчас согнуты в коленях и разведены в стороны.
— А жаль, да? — насмешливо произносит Дарий.
— Да, — честно признаюсь я, продолжая его рассматривать.
— Осторожнее, Катюш.
Сердце бьет по ребрам, и я напрягаю голосовые связки, чтобы звучать увереннее:
— Сам осторожнее.
— Моя сила воли тверда.
«А лучше бы твердым стало кое-что другое», — звучит приглушенный голос внутреннего редактора, который подслушивает из-за закрытой двери в каморку.
Шутливо кривляюсь и смеюсь. Лицо пылает
— Задавай уже свои дурацкие вопросы! — говорю я, чтобы отвлечься от похабных мыслей.
Время отходит на задний план, темнота за окнами не смущает, а наоборот, создает атмосферу уединения и безопасности. В комнате звучат наши с Дарием голоса, слышится тихий смех и истории из прошлого. Делимся приключениями, произошедшими с нами в школьные годы. Дарий рассказывает о том, как они с друзьями чуть было не сожгли школу, как его лучший друг влез на самую высокую сосну во дворе, ради девушки, а потом месяц лежал в больнице. Как на выпускном они нашли лодку, выплыли на середину реки, прихватив четыре бутылки шампанского, и несколько часов не могли вернуться, потому что уронили весло. Я же посвящаю Дария в особенности школьных иерархий моего города и принимаюсь рассказывать, как мы с Елисеем и Ланой решили разрушить эту систему. Меня несет все дальше и дальше в воспоминания, голова немного кружится от вина. Дарий слушает с удивительным интересом, и я так вхожу в кураж, что выкладываю абсолютно все: план завоевания по книжным канонам, запутанную систему, созданную Гришей, крючки, на которых мы все болтались, и шоу, которое устроили в финале для учеников тридцать третей школы и гимназии.
— Ну вы даете! — пораженно говорит Дарий. — Как вас всех не исключили?
— В итоге ведь никто не пострадал.
— А этот, как его? Командующий!
— Андрюша больше не высовывался, — усмехаюсь я, ощущая себя настоящим бойцом, который рассказывает о победе в войне.
— Получается, — Дарий прищуривается и немного наклоняется вперед, — ты написала об этом книгу?
Его глаза блестят то ли от второй бутылки вина, то ли от восторга. Легкий румянец алеет на щеках, и я боюсь представить, как выгляжу сама, зато чувствую себя волшебно, словно на вершине горы под названием — Гордость.
— Получается, что так, — смазано киваю я.
— Невероятно! Тогда за новую… — Дарий забавно морщится, подбирая слова. — Дарью Донцову?
— Лучше Джоан Роулинг, — подсказываю я. — Она богаче.
— О’кей! За будущую Джоан!
Звон стаканов растворяется в теплой тишине комнаты, и тут слышится короткий сигнал мобильного. Нахожу на постели телефон и сжимаю зубы, блокируя экран.
— Это бывший? — глухо спрашивает Дарий.
— Ага.
— Чего хочет?
— Поговорить.
— А ты?
Непослушные чувства бьют по больным местам, обида на Рому и любовь к нему сходятся в смертельной битве. «Кис, скажи адрес. Я сейчас же приеду». Жжение в носу обещает скорые слезы, поднимаюсь с пола и произношу тихо:
— Сейчас вернусь.
Закрываюсь в ванной комнате и включаю воду в раковине. Смотрю на телефон, а потом на отражение в зеркале. Может, нам и правда стоит поговорить? Поставить точку и разойтись уже окончательно. Смогу ли я? Сможет ли он? Сердце протестует, а я даже не понимаю, против чего.