Она любит плохих парней
Шрифт:
— Хватит, — умоляю я, опуская ладонь на напряженный живот. — Здесь нельзя шуметь.
Тоша широко улыбается и падает на соседний стул, легким взмахом головы поправляет пышные рыжие кудри и наклоняется вперед, вглядываясь мне в глаза.
— Что? — недовольно спрашиваю. — Я не прячусь, просто зашла почитать.
— Да, да, да, — насмешливо отвечает Тоша и подпирает щеку ладонью.
— Все очень плохо? — вздыхаю я.
— С чего ты взяла?
— С того, что ты пришел сюда.
— Я вообще-то писал тебе.
Спохватившись, снимаю блокировку с телефона, и приоткрываю рот.
— И звонил, —
— Да, я вижу, — отвечаю монотонно.
— Как ты заставила Дария это сделать?
— В том-то и дело. Это была не моя идея.
Тоша прищуривается на мгновение, а после удивленно поднимает брови:
— Он сам тебя поцеловал?!
Рассказываю другу о сегодняшнем утре и, чем больше говорю, тем крепче убеждаюсь, что все происходящее выглядит как сценарий. Не мой сценарий. Тоша в недоумении трясет головой, а я беспомощно развожу руками:
— Ну вот, как-то так.
— Зачем он это сделал?
— Иди и спроси у него!
— А вот и спрошу! — смело заявляет Тоша. — А лучше мы вместе. Устроим допрос с пристрастием!
Сдавленно усмехаюсь и смотрю в потолок, тяжело вздыхая.
— Новость уже разлетелась?
— Она не такая громкая, как недавно найденная плесень в бассейне, но…
— Хорошо.
— Хорошо? Хорошо?! Что здесь хорошего, Катя?!
— Все идет по плану. Неля и Таня наверняка уже в курсе, а значит… продержусь еще пару недель, и победа за мной.
— А как же Рома? Он ведь не отстанет, и ты это понимаешь.
— Постараюсь больше не попадаться ему. Мой новый адрес он не знает, так что…
— Кать, я волнуюсь за тебя, — со всей серьезностью заявляет Тоша. — Дарий Викторович, кажется, не так прост, как ты думаешь. Все это странно. Очень странно!
— И эти странности играют мне на руку.
— А что, если?...
Тоша замолкает, и я встречаюсь с его настороженным взглядом.
— Что, если он маньяк? — уточняю я.
— Типа того.
— Тогда-а-а… — тяну задумчиво. — Я хочу черный матовый гроб и венок из белых лилий.
— Что ты несешь?! — не на шутку распаляется друг.
— Тош, — ласково произношу я, — угомонись. Дарий нормальный мужик. Скорее всего, он решил подыграть мне, как и тогда в первый раз. Он поцеловал меня без языка, в конце концов!
— Этим ты его оправдываешь? Оргазм без использования члена тоже входит для тебя в ряды милых шалостей?
— Нельзя говорить это слово в библиотеке, — шикаю я.
— Какое именно? — усмехается Тоша.
Тихо смеемся, но веселье рассеивается за пару хлопков ресниц. Тоша вновь серьезен и напряжен, его пристальный взгляд давит, и я устало опускаю голову.
— Кать, зачем тебе все это? Может, пора остановиться? Девкам ты нос уже утерла, а Рома…
— Не могу, — отвечаю я твердо.
— Ну почему?!
— Ты знаешь, я уже объясняла. Ничего не изменилось, и сегодняшняя встреча с Ромой тому подтверждение. Если бы Дарий не появился, я согласилась бы на разговор. Черт возьми, я и сейчас этого хочу!
— Кать, даже если вы снова сойдетесь, ты не увидишь ничего нового.
— Не факт! — с болью в сердце протестую я. — Люди меняются. Не так, как этого хочется окружающим, но все же… они делают выводы, пересматривают отношение к разным вещам и… — Горький смешок слетает с губ. — Как жалко я звучу.
— Я могу чем-то помочь? — печально спрашивает Тоша.
— Отвезешь меня домой?
— Конечно, поехали.
Достаю из микроволновки китайскую лапшу, ароматный пар ударяет в лицо запахом морепродуктов, водорослей и специй. Запрыгиваю на кухонную тумбу, скидывая с ног тапочки, накручиваю лапшу на вилку и дую в коробку, выгоняя пар. Из динамиков ноутбука, что стоит на подоконнике, звучит трек «Ву Индия - Люби меня так», и я с аппетитом поглощаю ранний ужин, обдумывая следующие шаги. Деталька по имени Рома никак не вписывается в мой план, а его сообщения рвут и без того покалеченное сердце на части. Он пишет до сих пор, хочет встретиться, даже пару угроз прислал из разряда: «я все равно тебя найду». Это одновременно страшно и приятно. Он хочет все вернуть, только вот… зачем это мне? Тоша прав, вряд ли что-то изменится. А если все останется прежним, то следующего расставания не избежать. И так по кругу до бесконечности. Слезы, раны, обиды. Не хочу больше этого, но и сейчас не легче.
За стеклянной дверью виднеется белый солнечный диск, стремящийся утонуть в мягких облаках, что окутали верхушки соседних домов. Боковые жалюзи я открыла уже час назад, но за это время так и не решилась еще раз выйти на балкон. Нам с Дарием нужно поговорить, я это понимаю, но пока еще слабо представляю вайб этой встречи. Мне наехать на него? Поблагодарить? Смущаться или ругаться? Не знаю! С одной стороны, он помог мне, а с другой — только усугубил ситуацию.
Рома всегда был ревнивым до чертиков, хотя я никогда не давала особого повода. Он даже с Тошей запретил мне общаться, и никакие объяснения не помогали сгладить эту ситуацию. Мне никогда не нравилась ревность, ни в жизни, ни в книгах. Возможно, ее метод эффективен, но я считаю его неинтересным и унизительным для третьего лишнего. Особенно, если этот третий не в курсе, что его используют. Ну почему все вышло из-под контроля? Это я виновата? Хотела поскорее выиграть спор, а в итоге...
Неожиданный перезвон дверного звонка бьет по мозгам, и я вздрагиваю, прикусив язык. Прикрываю рот, тихо ругаясь, и спрыгиваю на пол. Оставляю лапшу на тумбе и плетусь в коридор. Кажется, гора сама пришла к Магомеду, и сама же определила настроение. Смотрю в зеркало, проверяя внешний вид: домашний костюм из ярких лосин и футболки, на голове пучок, естественный макияж придает лицу свежесть. Я ждала тебя, мой спонтанный старикан!
Распахиваю дверь и замираю, ощутив нестерпимое жжение в висках.
— Что ты здесь делаешь? — хрипло выдавливаю я.
Мать недовольно кривит губы и пытается заглянуть мне через плечо:
— Так и будешь держать меня на пороге?
— Не помню, чтобы звала тебя в гости.
— Мне не нужно приглашение, чтобы навестить дочь.
Вздыхаю и отступаю в сторону, потому что точно знаю, этот бульдозер уже не остановить. Натертые до блеска бордовые туфли переступают порог моего дома, вторжение в личное пространство ощущается, как комок грязи, размазанный по лицу. Мать проходит в центр небольшой комнаты и обводит оценочным взглядом пространство, задерживая внимание на самых грязных уголках. Мышцы ее лица, замороженные инъекциями красоты, напрягаются, и она складывает руки на груди.