Она - моё табу
Шрифт:
Блядь.
Прочёсываю пятернёй по волосам. Подмечаю надувшуюся на лбу шишку. Пульсирующую боль в висках и лобной части.
Похуй. Хуйня всё это. Мелочёвка. По сравнению с ревущим адом внутри грудной клетки. Там черти такой адский костёр разводят, что в конце и пепла не останется.
Дверь в ванную не закрываю, прислушиваясь к звукам в квартире. Слышу плач Крис. Закусываю язык. Зубами в кровь рву. На кой хер мне это надо? Спросите чего попроще!
Раздеваюсь. Стягиваю с обмякшего члена презерватив
Вашу ж мать!
«Для меня ты первый в более важных вещах. Эмоционально для меня куда больше значит то, что ты был первым, кто поцеловал меня, кто вызвал такие реакции в моём теле и желания в душе.»
Первый…
Встаю под холодную воду.
«Я люблю тебя, Андрей. Люблю. Давай ещё раз попробуем. Я не поеду в Америку. Не буду больше к тебе приезжать. Обещаю.»
Всё ложь? Всё?!
Вляпался ты, Андрюха. Пиздец как вляпался. Вмазался по уши в стерву, которая тебя разъебала. Молодец, блядь. Вот тебе и серая мышка, которую так хотел. Замахнулся на жар-птицу, теперь сгорай.
От этих мыслей, ясен хуй, легче не становится. Только сильнее накаляет. Ледяные струи, обрушивающиеся с потолка душевой кабины, тоже не спасают. По коже бьют, но бушующее бешенство не гасят.
Вот только больше времени Царёвой давать не собираюсь. Не вытираясь, натягиваю на мокрое тело одежду. Уверенности в походке нет, только гневная решимость. Футболка неприятно липнет к спине. Пальцы… до самой души дрожат. В спальню вхожу с закрытыми глазами. Застываю в проходе. Натянув на лицо презрительную усмешку, расслаблено облокачиваюсь плечом на косяк.
— Души. — слышу тихий шорох. Распахиваю веки, впиваясь в изрезанное слезами лицо сидящей на подоконнике возле распахнутого окна Кристины. Ноги свешены наружу. Плечи опущены вниз и вперёд. Трясутся. Только голова повёрнута на меня. — Души, Андрей. Потому что оправданий у меня нет. Я не знаю… Не понимаю…
Слёзы льются. Рыданий и всхлипов нет.
А я, блядь, шевельнуться боюсь, потому что не представляю, что у неё в голове. Пахина квартира на тринадцатом этаже в отдельно стоящей свечке. Внизу сплошной бетон. Ни одного дерева. Если сиганёт… Если упадёт…
— Хватит мной манипулировать, Кристина. — печатаю жёстко. — Слезь с окна.
Она отворачивается. Слегка качается вперёд. Я тут же бросаюсь к ней.
— Всё равно задушишь… Какая разница? Так хоть не сядешь. — безразлично жмёт плечами. Перекатываюсь через кровать, но трогать её не рискую. — Я люблю тебя. Не врала в этом. Никогда. Только вначале играла. Потом — нет. И про изнасилование тоже… Не врала, Андрей. Оно было. И я понимаю ещё меньше, чем ты. Не знаю, как… Я просто не знаю… — голос садится до шёпота.
— Крис, пожалуйста… — хриплю на самых низких от страха за её жизнь. — Слезь с окна. Манюнь, прошу.
Она вздрагивает.
— Я не хочу терять тебя. Без тебя не хочу, понимаешь?
Зацепившись пальцами за подоконник позади себя, перегибается на улицу. Я подыхаю.
Очередная манипуляция? Или жест отчаяния? Если не врёт? Если любит так сильно, как говорит? Как я люблю?
— Кристина, твою мать, прекрати это! — гаркаю от ужаса, теряя последний контроль.
Она перекидывает ноги обратно. Поворачивается полностью. Смотрит мокрыми глазами в мои и всхлипывает. Зажимает рот ладонью. Беззвучно плачет. Белая мужская футболка измазана внизу кровью.
— Иди ко мне, пожалуйста. — молю, протянув к ней руки. Она не шевелится. Сидит так и ревёт. Сам делаю шаг. А потом ещё и ещё, пока не обхватываю её руками и не стаскиваю с подоконника. Она вся мокрая от дождя и слёз. Ледяная. Трясётся. Прижав с силой к груди, придавливаю ладонью голову и опускаю на макушку подбородок. — Всё-всё… Уже всё.
Царёва заходится навзрыд. На ногах не стоит. Как подкошенная сползает вниз, но я держу. Намертво. Возможно, физическая боль, которую не осмысленно ей причиняю, и сильная, но колотит нас обоих не от этого.
Как представлю, что потерять мог… Даже если это и манипуляция — похуй.
Закапываюсь лицом во влажные волосы. В немой попытке успокоить, дёргаными движениями глажу спину.
— Всё, девочка моя. Успокаивайся. Не плачь. Не плачь, пожалуйста. Я тоже тебя люблю, Крис. И без тебя тоже не хочу.
Не знаю, почему прорываются именно эти признания. Злость ещё бурлит, но где-то на задворках. То, как она рыдает… Нет, так не играют.
— Тише… Девочка моя маленькая… Тише… Не плачь. Я с тобой. С тобой, любимая.
У самого ноги подкашиваются. Закипевший в крови адреналин идёт на убыль. Колошматить начинает сильнее. Хочется вместе с ней выть. Не вою, конечно. Сдерживая эмоции, успокаиваю Фурию. В ротовой не осталось живого места — всё изгрыз. Противный металлический привкус и кровавая слюна заполняют все рецепторы.
Крепче сдавливаю Кристинку, отрываю от пола и усаживаю на кровать. Опускаюсь на колени между её ног и роняю на них голову. Зажмуриваюсь, прокручивая в голове все события, начиная с первой встречи. Тело может обманывать. Жесты, мимика, слова. Но не её глаза. Первый раз настоящую Царёву увидел в машине, когда она так же плакала. А после этого уже понеслось.
«Я вынесу, Манюнь. За двоих выстою. Не надо пополам делить. Всё отдавай. Заберу.»
Не выстоял. Под грузом собственных чувств обрушился и её не прикрыл. Вдвойне больнее сделал. Обещал быть рядом, когда нужен, а в самый неподходящий момент сломался и ушёл. Сорвался. Сорвался на девочку, для которой во всём первым стал. Как сам мечтал ночами. Как она хотела.