Она - моё табу
Шрифт:
Не спеша, отходим немного в сторону, ибо в курилку подтягиваются ещё несколько солдат из нашей роты. Не то чтобы я скрываю наши с Крис отношения, но не хочу забегать наперёд. Мало того, неизвестно, как долго мы протянем вдвоём, так ещё и не хватало сочувственных взглядов и утешительных речей от пацанов, когда она уедет.
Сильнее закусываю фильтр. Горечь никотина забивает каждый рецептор. Оседает на языке и слизистой глотки. Медленно разъедает лёгочную ткань.
Кто назовёт меня умным человеком? Я бы вот не рискнул. Влюбился в девчонку, с которой у меня не может быть будущего. Да и не смог с собой справиться и держаться от неё на достаточном расстоянии. Просил её не заморачиваться об этом,
А Царевишна? Одна сраная фотка, и она готова порвать всё, что едва срослось. Мне даже сейчас сложно представить, что она поверила моим словам до конца. Я не могу предоставить ей каких-либо доказательств своей невиновности. Сидение за забором с колючей проволокой мало способствует нормальному развитию отношений. Я обещал Кристине постараться вырваться на выходных, но совсем забыл о подготовке к параду. При таком раскладе, хер меня выпустят даже на несколько часов. И сколько мы не увидимся? Почти месяц. А точнее, три недели из тех десяти, что у нас есть. Так ещё и в самом начале отношений, блядь. А самое херовое то, что я уже хочу её увидеть. Того часа разговоров в разных углах казармы слишком мало.
В начале службы я часто думал об Алине и понимал, что почти не тоскую по ней. С Фурией всё иначе.
Вспомнив, как размышлял о наших отношениях с Завьяловой, презрительно фыркаю. Охреневаю от того, что тогда меня такой расклад устраивал. Ровные, спокойные, стабильные. Без искр и пламени. Без остроты и перчинки. И мне это нравилось. С Крис же даже в фантазиях такое представить нереально. Чтобы мы в тишине гуляли по парку, держась за руки.
Слышал, что где-то во Владивостоке есть «Бульвар поцелуев». Вот туда нам и надо, потому что хочу целовать её без остановки. И не только это. Я дурею, когда обнимаю Фурию. Тупо от её запаха, тепла, дрожи, мурашек тащусь. Насколько глубоко проник в меня её яд? Существует ли от него противоядие? Возможно ли вылечиться от этого со временем или придётся прожить жизнь, прогоняя по кругу воспоминания о лете со своим помешательством?
Говорят, что с первой дозы нельзя подсесть. Я смог. Сразу поймал передоз и не выкрутишься ведь уже. Будешь добавлять дозу, пока наркота не кончится, а новую достать будет нереально.
— Ебать ты куришь. — толкает Иридиев, указывая глазами на истлевшую в пальцах сигарету.
Выбрасываю в урну бычок и подкуриваю новую. Привычка съёбываться ночами на улицу и таскать никотин слишком быстро осела в сознании. А теперь этого делать нельзя ни при каком раскладе. Любой косяк и заветный день отсрочится на неопределённый срок. А если пробьют, что я так уже не первую ночь сваливаю, пиздеца не миновать.
Толкаюсь спиной к стене, стараясь охватить разом всю толпу, но не зацикливаюсь на ком-либо. Взгляд сам задерживается на Данииле. Цепляется в него острыми крюками гарпунов. В отличии от Фурии, я не привык закатывать сцены ревности. Особенно без повода. Но сейчас едва держу себя на месте и прикусываю язык, чтобы не потребовать от сослуживца никогда не приближаться к Кристине. Интересно, насколько странно это будет выглядеть, учитывая, что Царёву считают девушкой Макеева?
И опять же, пусть и невольно, сравниваю чувства, которые во мне вызывала Алина и которые сейчас испытываю по отношению к Крис. Я никогда не ревновал Алю. Никогда, блядь! И сам не могу разобраться почему. Она ни разу не давала мне повода? Или на неё не оборачивались пацаны с отвисшими челюстями? Или я банально не любил её? В каком из этих вопросов кроется ответ? А может, всё гораздо проще? Я люблю Фурию куда сильнее, чем Алину. Хотя… Не думаю, что слово «сильно» сюда подойдёт. Скорее, безумно или невозможно. Так, как не должно быть. И всё же…
— Ты сегодня ещё более многословен,
— Отъебись от меня. — обрубаю гневно.
— Да ладно тебе. — подключается Иридиев, чем подталкивает неминуемый взрыв. — Она реально цаца. Только не говори, что она тебе не дала.
— Так он только на Царёву всё время и пялился. — высекает Гера.
Все взгляды устремляются на него. Так же синхронно на меня. В унисон на Макеева. Гребень закусывает удила. Я сворачиваю кулаки. Паха багровеет, но тут же выдыхает.
— Андрюхе можно. Но если на Крестика пялился кто-то ещё, повырываю глазные яблоки и, сука, скормлю собакам. — приглушённо, но жёстко обрубает Макей.
— Кхм… — бухтит в кулак Нимиров. — Интересно девки пляшут. Я бы за свою девчонку даже лучшего друга порвал.
— Я на неё не пялился, а приглядывал. — рычу, сбавляя обороты злости. — Чтобы вы не лезли.
— По моей просьбе. — поддерживает товарищ.
Замечаю, что Гребенский порывается добавить что-то ещё. Убийственным взглядом приказываю ему заткнуться и закрыть эту тему. Благо, иногда он не совсем тупой и понимает намёки.
Не представляю, сколько так будет продолжаться. Мне совсем не в кайф, что Фурию считают девушкой Пахи, но и рассказывать правду тоже не вариант. Я уже принял решение. Если до того, как ей придётся вернуться в Америку, наши отношения не зайдут в тупик, я сам пойду к её отцу и буду решать вопросы с ним. Не зря я заявил Кристине, что всё серьёзно. Дальше уже похуй, что он мне сделает. Какие Танталовы муки устроит. Если она не хочет признаваться папе, то сделаю это за неё. А если сейчас вывалю всё сослуживцам, долго это в тайне не останется. Я не боюсь генерала — есть вещи пострашнее. Например, понятия не имею, что может накрутить себе Царёва. Да и элементарно я не знаю, где она сейчас и что делает. Пока разговаривали по телефону, слышал шум мотора, значит, она была в тачке. Только ни слова не сказала, куда собирается, а я не стал спрашивать. Не хочу напирать, чтобы не спугнуть. Вряд ли Кристинка из тех, кто любит отсчитываться перед другими. На неё не стоит давить, её надо учить как маленького ребёнка. Как она сегодня заявила: я научусь быть в отношениях. Значит ли это, что с другими она вела себя как последняя сука? Или… Или у неё просто никогда не было нормальных отношений?
По моим примерным подсчётам, её изнасиловали, как только ей стукнуло восемнадцать. Год она никого к себе не подпускала. Меня никогда не волновало, девственница девушка или нет. Особого кайфа в сбивании целки нет. С Алей было куда лучше, когда поднабралась какого-никакого опыта. Но для Крис… Блядь… В какой-то степени я уже для неё первый. И меня это крепко вставляет. Я хочу учить её, наставлять, показывать мир Эроса, который был для неё закрыт. Меня прёт от её румянца и стыдливых взглядов, от неопытных касаний, от трепетных стонов, от неумелых, сука, ласк. Если бы мы встретились раньше, я бы хотел стать для неё первым во всём. Не только в отношениях или сексе. В каждом аспекте жизни. Приди мне повестка на год раньше, возможно, Царёва была бы совсем другой.
Дебилизм так думать? Определённо. На нашу встречу повлияли множество факторов, которых не было раньше, но это не мешает представлять, как сложились бы наши отношения, случись всё иначе. И да, я, блядь, до безумия хотел бы стать её первым мужчиной. Чтобы ни один другой не касался её отравленного тела. Не целовал маковые губы. Впервые в жизни мне хочется обладать кем-то безраздельно. Полностью. И отдаваться целиком. Не только брать.
С этими мыслями и засыпаю. В этих снах растворяюсь. А утром… Утром меня шарахает поганая реальность. Она обрушивается раньше, чем звучит команда «подъём».