Она похожа на меня
Шрифт:
– Привет.
Боковым зрением Андрей увидел опешившего и спавшего с лица парня, а перед собой Верины, потрясённые и сияющие всепрощающей любовью, глаза. (Моя!)
– Привет,- ответила путешественница тихо и тут же испуганно обернулась. Но парня уже нет рядом: только спина в чёрной куртке движется среди людского потока в сторону выхода, секунды - и вот она исчезает в утренней неприветливой темноте.
– Чудесно выглядишь. Загорела, посвежела,- широкая белозубая улыбка и горящие искренней радостью карие глаза. Одна
Наклонив голову к плечу, она приглядывается к Вольскому. Сдался? Почему? Где мрачноватый тип в строгом костюме? Сегодня перед ней стоял беспечный обаятельный парень в чёрных джинсах и распахнутой на груди чёрной, отличной выделки, кожаной куртке, из-под которой выглядывал красный полувер (красиво). Сбрил бороду, отчего показался моложе, глаза сияют, и свободная крепкая рука без остановки оглаживают её саму по спине.
– Поехали.
И уже, оказавшись в своей квартире, Вера снова начала приглядываться к нему.
– Эй, Вольский, ты выпил или покурил что-то?
Тот даже обиделся.
– Я что: не могу порадоваться твоему приезду?
– Мы расстались. Не забыл?
– Мелкие ссоры не в счёт. Я готов изменить условия нашего договора,- сказал специально, хотел подначить...и понял слишком поздно, что сказал это зря.
Всё её радостное возбуждение от необычного Андрея ухнуло вниз. Вера прикрыла глаза, как будто её предательски ударили. А ведь она почти поверила, что он переменился: и глаза были другими, и руки, и поцелуи...Договор, значит? Ну-ну.
Она сделала глубокий вздох и тоже ударила:
– Знаешь, ты был прав: женщина-существо влюбчивое и непостоянное. Помнишь, ты говорил, что моя любовь пройдёт? Она прошла. Новые впечатления, океан, отдых, красивый внимательный мужчина рядом. Мы прекрасно провели время и вместе вернулись.
Теперь Андрей замер, получив апперкот в челюсть именно в тот момент, когда решил, что бой окончен.
– Серьёзно?- кривая циничная ухмылка на губах, хмурый прищуренный взгляд и интонации, в которых сквозило уничижительное презрение.- Ну, пока, Арина.
Он пронёсся по улицам города, механически реагируя на сигналы светофоров, на помехи справа, зебры переходов и ворвался домой неудержимым ураганом, закрыв злым пинком ни в чём не повинную входную дверь. Сбросил куртку и отшвырнул её в угол. Упёрся ладонями в столешницу барной стойки в столовой, переводя дух и успокаивая внутреннюю дрожь.
– Такая же! Такая же, как все. А он-то дурак подумал...- достал сигаретку, открыл окно и закурил, лицо обдало холодной снежной крупой.
Нет. Что-то не так. Ушёл в гостиную и рухнул в кресло, пристроив пятки на край журнального столика, откинул затылок на спинку и задумался. Он даже вспомнил момент, когда синие солнечные глаза стали серыми грозовыми тучами.
Андрей притих, вспоминая Верино встречное несмелое объятие
– Кретин.
Внутри него самого сейчас тоже что-то происходило, как будто остатки того самого льда, который ещё оставался внутри, окончательно вздыбились и рухнули с холодным скрежетом, освобождая душу от чего- то давящего.
"Размораживайся скорей, Андрей. Ты такой чудесный",- когда-то сказала Вера.
Арина бы так никогда не сказала. Ни одна женщина из всех, кого он знал раньше, не сказала бы так. Вольский сорвался с места и не в силах ждать лифт, помчался через две ступеньки вниз, в подземную парковку. Его Volvo снова летел ещё по полупустым, по случаю выходного дня, утренним по улицам, срезая расстояние и проезжая лабиринты заставленных машинами дворов, лишь бы без светофоров, лишь бы не стоять и не оказаться у её дома позже, чем хочется. И пусть она снова повторит ему то, что сказала. А он посмотрит ей в глаза и спокойно произнесёт:
– Ты лжёшь.
Домофон, лифт, распахнутая дверь и она - растерянная и зарёванная, стоит на пороге и смотрит, ничего не понимая, на него, широко распахнув глаза.
– Повтори,- он тряс её за плечи. Ни о каком спокойствии речи не шло.
– Чттто?- заикаясь.
– Повтори, что ты мне сказала про того мужика, с которым ты трахалась на отдыхе, мать твою!- он орал, не отцепляя руки от неё и наклонив низко голову.
Попытка вырваться закончились тем, что жёсткие пальцы только усилили давление.
– Повтори!
– Мне больно, - жалуясь.
– А мне нет? Мне, думаешь, не больно слышать о другом мужике?- он отпустил её и прислонился плечом к стене, откинул голову назад и перевёл дыхание.
– Андрей,- тихо-тихо,- ты чего приехал?- всхлинула, как ребёнок, который только что выплакал обиду.
А тот впился в неё блестящими от возбуждения взглядом.
– Повтори, что ты сказала про того мужика, который тащил твой чемодан.
– Ты ревнуешь?- потрясённое удивление в слабом голосе и вот уже узкая ладонь тянется к его лицу, гладит непривычные без бороды подбородок и щёки.
– Вера, я жду,- а сам уже пожирает её глазами и протягивает руки, чтобы резко дёрнуть на себя.
– Ничего не было, успокойся.
Облегчённый выдох:
– Садистка!
– От такого слышу,- и его шея оказывается в тисках объятия, а ему не больно- ему хорошо.
Двое ненормальных продолжали пререкаться, неистово целуясь, сдирая друг с друга одежду. Он порыкивал, она попискивала от его резких движений, но, наконец, добрались до спальни...
– Где Дунечка? Тебе, наверное, пора,- прошептала, смирившись, что ему пора уходить. Убрала тёмные пряди со лба.