Она похожа на меня
Шрифт:
***
Дуняша была у родителей. Андрей увёз её туда на выходные специально, чтобы встретиться с Верой. Ещё раз попробовать. Слишком много было вложено в эти отношения времени, эмоций, души.
Вера выходила из дверей делового центра с цветами, а рядом вертелся тип, как будто знакомый: холёный, плотный, с румяными щеками и широкой улыбкой. Он придержал её под локоть и потянул в сторону парковки, указывая на какой-то автомобиль, девушка показала рукой в сторону своей машины и утвердительно кивнула головой на какие-то слова незнакомца. Вольский пожирал её глазами: действительно прекрасно выглядит в светлом пальто и высоких сапожках на каблуке. Он вспомнил её в этом пальто, держащую на руках Дуняшу. И ведь тогда ещё, весной,
– Вера,- Вольский окликнул её у самой машины и протянул свой букет цветов,- С Днём Рождения.
Она замерла, медленно повернулась на голос, по-прежнему удерживая чужие алые розы в одной руке, и молча смотрела, ожидая чего-то, каких-то следующих слов или движений. Потом равнодушно отвернулась и села в машину, оставив его стоять с ярким нарядным букетом посреди тротуара.
Андрей выбросил цветы в ближайшую урну и бездумно проследовал к своей машине. Захотелось закурить. Он не курил даже когда разводился с Ариной, а тут появилась просто непреодолимое желание. Совершенно не отдавая себе отчёта, поехал за ней следом, припарковался во дворе, буравя мрачным взглядом вспыхнувшие светом знакомые окна, постоял недолго в раздумье, решая: подняться к ней или ехать домой. Равнодушный взгляд около машины его ранил больнее, чем самое обидное слово. За что? Почему Вольский предпочёл ещё постоять - непонятно, но терпение его было вознаграждено, когда в тусклый жёлтый свет двора из подъезда снова вышла Вера и села в подъехавший седан представительского класса.
Ревновал ли Вольский когда-нибудь? А Арину? Получается, что нет. Он, не отрывая взгляда, медленно тронулся следом за чёрным автомобилем и имел наглость пройти в ресторан следом за Верой, сопровождаемой тем самым холёным типом. Андрей узнал этого человека - сталкивался с ним по вопросам бизнеса пару раз здесь в городе: мужик был скользкий и жадный. Вспомнил фамилию. Для Вольского услужливо нашли небольшой столик, оказавшийся свободным, убрали табличку "Заказ".
Андрей видел, что Вера поводит плечами, будто скидывая что-то с себя, с ненавистью наблюдал сладкую улыбку Рахотова, его прикосновения к своей женщине, которые ей были явно неприятны - и это тоже Вольский видел. Хотелось подойти и устроить скандальную сцену с жестоким битьём морды сопернику. Сжатые до боли в кулак пальцы, немного привели его в себя и Андрей смог проглотить кофе, оставив почти нетронутым седло ягнёнка, а салат отправил почти сразу, едва поковыряв в нём вилкой. Кое-как дождался, когда приметная парочка покинет зал и отправился следом. Рука Рахотова на тонкой талии Веры поднимала в душе Андрея волну чёрной ненависти, и он, пытаясь контролировать себя, сунул руки в карманы брюк, но теперь почувствовал, что до зубовного скрежета сжимает челюсти. Немного отпустило только тогда, когда Вера вышла из автомобиля поклонника и одна зашла в подъезд. Андрей позвонил в домофон сразу, как только увидел снова свет в её окнах.
– Почему?- первый вопрос, заданный с порога немного её удивил, но не убрал маску спокойного безразличия с лица.
Она снова стояла и отрешённо смотрела на него, как на чужого. Но вот произошло небольшое изменение, как будто фонтанчик горячего источника прорвался на поверхность её холодных глаз.
– Вера,- он протянул к ней руки, желая обнять и в чём-то покаяться, не понимая до конца в чём.
– Мы же всё закончили, Вольский. Ты зачем пришёл?
– голос оставался абсолютно бесцветным, а теплота глаз снова угасла. Перед ним - только оболочка от прежней Веры: живой, подвижной, яркой, такой сейчас желанной и жизненно необходимой.
– Мы давно не виделись.
– Это причина вваливаться ко мне домой на ночь глядя?- она даже слегка хмыкнула, оставаясь под маской холодного равнодушия.
– У тебя День Рождения,- извиняясь.
– Вчера. Вчера -
– Я хочу остаться,- только так и никак иначе. Он не видел другого способа пробиться к ней, потому что хотя бы её тело должно было всё вспомнить, а душу он отогреет так же, как она отогрела его, и тогда спадёт эта маска безжалостной отчуждённости.
– Ты до сих пор не нашёл себе новую любовницу? Никто не соглашается на твои условия: пришёл-трахнул-ушёл?
– Не будь такой злой,- он будет терпеть и не позволит превратиться разговору в ссору.
– Помнишь, что ты мне сказал в предпоследний наш разговор? А я помню. Я тебе не нужна.
– Я этого не говорил,- со всей искренностью, на какую был способен.
– Ты это не произнёс, но дал понять: интонациями, глазами, смыслом сказанного.
– Я этого не говорил,- повторил он, пытаясь найти слова, чтобы как-нибудь выровнять разговор.
– Ах да. Прости. Я тебе нужна выборочно. Это беру, это не беру. Это подходит, а вот это, извини, нет. У меня всего час, поэтому сама-сама? А я не могу по частям. Я целая, Вольский. "И ты мне нужен целым",- хотела добавить она, но промолчала.
– Я никогда не относился так к тебе! Зачем ты всё опошляешь и утрируешь?
– Можно ничего не говорить и даже быть ласковым и внимательным, чтобы получить то, за чем пришёл, но нельзя притворяться всегда. Ты вспоминал обо мне в последнее время только тогда, когда появлялась потребность, и не скрывал этого. Чёткая граница была проведена тобой с самого начала. Даже Дунечку потом у меня отобрал. Гад ты, Вольский.
Вот оно. Голос слегка захрипел, а глаза, увлажнившись и снова стали живыми. Пора.
Но он опять заговорил не о том, как будто сейчас в нём самом жило два человека, и говорил тот, первый, который считал, что сможет вернуть отношения в прежние рамки: быть вместе, но не жить рядом. А второй ещё только протирал глаза, проснувшись ото сна.
– Вера, ты же взрослая умная женщина, имеешь опыт общения с мужчинами, побыла замужем, развелась, так неужели тебе надо объяснять элементарные вещи про человеческие отношения? Любовь - это фантазия воспалённого желанием воображения. Ты ведь это проходила. Отстранись и вспомни, чем всё закончилось. Так вот, я такой же мужчина, как и твой муж. Если мы с тобой съедемся, то через полгода остынем и разбежимся, а у меня дочь. Я не желаю причинять ей ещё одну боль. Если бы я был свободным, то попробовал бы ещё раз начать отношения. Ты мне дорога, но ещё раз повторяю - я не свободен. А ты всё равно захочешь попробовать снова создать семью, будешь настаивать, требовать, а мне этого не надо. Я могу предложить только то, что было у нас в последнее время. Тебе плохо со мной? Зачем ты всё портишь?
– Убирайся,- она отвернулась от его пристального взгляда, от убеждающего в собственной правоте голоса.
– Вера, ты пожалеешь,- предупреждая и взывая теперь уже к её разуму, понимая при этом, что всё напрасно.
– Убирайся,- уже громче, еле удерживая себя от большей грубости и от того, чтобы просто вытолкать этого бесчувственного мужика из собственной квартиры.- Как ты можешь такое говорить обо мне? Как посмел тогда обвинить в том, что я шантажирую тебя, чтобы выйти замуж? Как смеешь ставить условия: только постель?
***
Оставшись в одиночестве и немного успокоившись, Вера смогла вернуться мыслями к разговору с Денисом Рахотовым, которые помогли ей сейчас отгородиться от неприятного осадка от только что произошедшей встречи с Вольским.
Этот Рахотов. Разговор в ресторане потряс её, а тут ещё Андрей со своими претензиями.
Денис Ильич появился в офисе и сразил её наповал приглашением поужинать в ресторане. Они виделись всего-то один раз.
Вера помнила тот неожиданный приятный ужин в ресторане с Захаровым.