Она слишком любила красное
Шрифт:
– Это ты, милый? – взволнованно спросила она.
– Я скучаю без тебя, – сказал я, заподозрив что-то неладное. – Мне захотелось услышать твой голос.
– Спасибо, Ромчик… – монотонно произнесла Виктория. – Мне очень приятно, что ты вспомнил обо мне.
– Чем ты сейчас занята? – осторожно спросил я. – Надеюсь, не за рулем? Может, я мешаю тебе управлять…
– Нет, милый! Мы в мастерской, где раньше работал Данила. У меня мелкие неприятности…
– Что случилось, дорогая?
Кровь ударила мне в виски.
– Я ужасно расстроена.
– Что случилось? – снова спросил я. – Ты врезалась в телеграфный столб или сшибла какое-нибудь дерево? С тобой все в порядке?
– Не волнуйся, Ромчик, со мной ничего не случилось. Вот только обшивка салона… Мне так жаль…
Мои шальные мысли вновь начали путаться в голове, как встревоженные пчелы в разоренном улье. Мое сердце бешено заколотилось. Оно застучало так сильно, словно тяжелый молот бил по наковальне, и было готово в любую секунду выскочить из груди.
– Ты испортила обшивку потолка? – отрешенно спросил я.
– Тебе уже сообщили? У тебя повсюду свои люди…
– Как это произошло?
Мне не терпелось узнать ее лживую версию.
– Я решила, что будет дождь, и взяла зонтик. Когда садилась в машину, нечаянно нажала на кнопку…
– Ты пробила обшивку на самом видном месте?
– Да, милый! Мне так жаль…
– Можешь не расстраиваться, у твоего инструктора по вождению автомобилей золотые руки.
– Он уже почти все починил.
– Тем более…
Я преднамеренно выдержал небольшую паузу и снова спросил:
– Мне непонятно, зачем тебе понадобился зонтик? Даже если бы начался ливень, ты бы все равно не промокла в машине.
Я начинал не на шутку заводиться, и мой голос стал грубым и строгим.
– Ромчик, я всегда беру его с собой, особенно, когда вижу на небе хмурые тучки.
Я машинально выглянул в окно. Весь Мурманск был залит полуденным солнцем. Я не увидел на небе ни единого облачка.
– Не расстраивайся, дорогая, из-за такого пустяка, – сказал я, с трудом сдерживая порыв гнева. – Обшивка салона – это такая мелочь… Я ничуть не сомневаюсь, что Данила отлично справится с этой задачей.
– Я тоже так думаю, милый, но мне все равно жаль. У меня от волнения трясутся руки. Совсем новенький автомобиль, а я допустила такую непростительную оплошность. Даже не знаю, как получилось? Этот чертов зонтик, лучше бы я оставила его дома.
– Не расстраивайся, Виктория, это пустяк… Ничего серьезного…
– Спасибо, милый! Ты меня успокоил. Данила обещал, что уже минут через двадцать все будет готово, и мы сможем продолжить занятия.
– Опять поедете на Ленинградское шоссе? Будь осторожна и внимательна на дороге, – посоветовал я. – Если с тобой что-либо случится, то я не смогу себе этого простить.
– При чем здесь ты?
– Ведь это я позволил приобрести автомобиль.
– Не волнуйся, милый, на этот раз все будет хорошо.
– Ты наверняка меня не послушалась и опять надела туфли
– Ничего подобного! – возразила она. – Мне гораздо удобнее нажимать на педаль, когда я в любимых туфельках.
– Цвета морской волны?
– Да, милый! Мне в них очень удобно, – сказала Вика. – Неважно, что они на высоких шпильках…
Постоянные мысли о зонтике, которым она пробила обшивку салона, тяжелым камнем легли на мое сердце. Теперь оно было готово не только выскочить из груди, но и взорваться от переизбытка крови, как воздушный шарик от перенасыщения гелием. Я случайно стоял рядом с зеркалом. Урод, который находился в его отражении, был смешон и жалок.
– Милый, я тебя не слышу! – произнесла Виктория повеселевшим голосом.
Она, видимо, решила, что ее ложь была весьма удачной.
– Извини, дорогая! Меня отвлекли, – отрешенно ответил я и тут же добавил: – У меня работы – непочатый край! Необходимо заниматься делами. Желаю приятно провести время…
– Спасибо, Ромчик! Я люблю тебя…
– Я тоже…
Отключив мобильник, я готов был разбить его о стену офиса. Снова взглянув в зеркало, я заметил, что мое лицо было каким-то каменным и безжизненным, словно высечено из гранита. Еще я увидел там изображение двух животных: оленя с красивыми ветвистыми рогами и вислоухого осла. Я зло усмехнулся и ударил по зеркалу кулаком. Оно со звоном рухнуло на линолеум и рассыпалось на мелкие кусочки. Я нажал кнопку селектора и вызвал Людмилу, которая уже не первый год занимала должность секретаря-референта.
– Что случилось, Роман Александрович? – засуетившись, спросила она. – Вы не поранились?
– Нет. Я случайно задел зеркало…
– Сейчас же все будет убрано!
– Придется заказать новое…
– Я передам управляющему.
Людмила посмотрела на меня умиленным взглядом. Мне показалось странным, что я никогда не обращал на нее внимания. Сравнительно молоденькая, лет тридцати, не более. Не сказать, что писаная красавица, но, по сравнению со мной, весьма симпатичная женщина. Всегда подтянута, опрятно одета и постоянно приветлива. Можно подумать, что все неприятности обходили ее стороной. Я мельком взглянул на ее ножки. Несмотря на то, что она была старше Виктории, ее ножки были ничуть не хуже, такие же стройные и соблазнительные.
– Зеркала бьются к несчастью, Роман Александрович, – задумчиво произнесла она, не заметив моего целеустремленного взгляда.
– Знаю, Людочка, – огорченно ответил я, – но что поделаешь? От судьбы не уйдешь! К тому же я не суеверный.
Она подняла на меня глаза.
– Разрешите идти, Роман Александрович?
Мы выжидательно посмотрели друг на друга.
– Вы точно не поранились, Роман Александрович? – переспросила она, первой нарушив затянувшуюся паузу. – Может, принести бактерицидный пластырь?