Она так долго снилась мне...

Коэн Тьерри

— Это правда. Он наверняка рассказал вам, как я выставила себя на посмешище?

Мне захотелось прекратить всю эту комедию, рассказать ей, кто я на самом деле, признаться, что я действительно думаю о ее письмах, извиниться, что я оказался таким неловким с ней, рассказать о моем бесконечном ожидании, моей надежде вновь увидеться с ней, но я осекся. То ли ситуация была тому виной, то ли моя нерешительность или все вместе. Я сказал себе, что уже слишком поздно или еще слишком рано, что ее шокирует мое признание, что

возможно даже, она немедленно сбежит — подальше от меня и теперь навсегда. Раз ей понравился Рафаэль Скали, я хотел дать ей время узнать Иону Ланкри, оценить его и… полюбить.

— Нет, наоборот, — только и сказал я. — Он сказал мне, что ваше письмо его взволновало и растрогало.

— Он так мне и написал. Но я решила, что он просто хочет меня утешить…

— Вове нет. Он даже был несколько расстроен, что от вас не было никаких известий со времени последнего письма.

Она откинула голову, на лице было написано удивление.

— Да что вы? Но письмо явно не требовало ответа. Я решила, он просто хотел утешить меня и объяснить, что напрасно я так раскрылась перед ним.

— Нет, он просто хотел, чтобы вы поняли, что он за человек.

— Что он за человек? — переспросила она. — Да я ничего о нем не знаю. Кроме того, что я угадала из первой его книги — мне так, по крайней мере, казалось.

— Это, думаю, его и смутило. Ваш восторг по поводу книги, ваши похвалы его поразили в самое сердце. И он решил, что вы его переоцениваете.

— Да, увидел во мне фанатку.

— Нет же! Ничего подобного! — воскликнул я. — Как вам сказать… Вы читали его вторую книгу?

— Да.

— И вас она разочаровала, правда?

— В общем, да. Нет того пыла, той страсти. Словно ему кто-то навязал сюжет, и он попытался его оживить на бумаге, но у него не получилось.

— Совершенно точно, и он это прекрасно понимает. В результате он осознал, что он не писатель. Он был им, возможно, когда писал первый роман. Но настоящий творец ведом страстью, которая неспособна иссякнуть. Ну, по крайней мере, он сам так объясняет.

— Я не знаю, при каких обстоятельствах он написал обе эти книги. Но в одном я совершенно уверена: первая доказывает, что у него несомненный талант, что в нем живут интересные и чудесные истории. А второй показывает, что он просто не сумел их в этот момент найти.

Эти слова потрясли меня. Я слышал их множество раз, но в устах Лиор они опровергали все, что я считал бесспорным и давно решенным. Ее доводы были настолько мощными, что я почувствовал: мои слабеют перед ними.

— Оставим Рафаэля Скали с его душевными метаниями, скажите мне лучше, могу ли я посоветовать вам что-то из наших книг?

Она взглянула на часы.

— Не сегодня. Я забежала, лишь чтобы поздороваться с вами и извиниться за долгое отсутствие. Но теперь мне нужно бежать.

Разочарование на моем лице было

так очевидно, что она улыбнулась.

— Но я вернусь! — жизнерадостно добавила она. — Спасибо за интересный разговор. И если увидите Рафаэля Скали, скажите ему, что… Нет, ничего не говорите.

Она взялась за ручку двери, потянула, бросив на прощание последний взгляд…

Когда она вернется? Сколько дней и ночей я еще буду ждать? Почему я робею, почему боюсь остановить ее и предложить ей свидание?

— Лиор! — внезапно вскрикнул я, этот зов словно вырвался из глубин моего сердца.

Она удивленно обернулась.

Какие у нее прекрасные широко распахнутые глаза!

Я на мгновение застыл, в ужасе от собственной смелости. Но нужно было во что бы то ни стало воспользоваться этим порывом.

— Я хотел бы увидеться с вами, — выдавил я.

Она опустила голову, заложила прядь волос за ухо и с легкой иронией произнесла:

— Но я же сказала, я обязательно вернусь.

— Я имел в виду… Вы не против, если мы куда-нибудь сходим… в кафе. Посидим, поговорим о литературе… или о чем-нибудь еще.

Она смутилась как ребенок.

— Не знаю…

В растерянности она пыталась найти нужные слова.

Потому что она не хотела со мной встречаться. Мой пыл угас, дыхание ослабело.

— Извините… Простите меня, — забормотал я. — Я был слишком… до встречи в магазине.

Она почувствовала мое замешательство и смягчилась:

— Но я же вам еще не ответила.

— Но вы сказали…

— Я размышляла вслух, — усмехнулась она. — Не знаю… стоит ли встречаться с вами, когда мы так мало знакомы? Не знаю, буду ли свободна в удобный для вас момент? Не знаю…

Я стоял и молчал, сам не в силах уяснить: то ли она надо мной насмехается, то ли просто пожалела, увидев, какое грустное стало у меня лицо.

— Будем говорить о литературе?

— О чем захотите.

— Когда?

— Сегодня вечером? Завтра? Когда захотите, — поспешно сказал я.

Мой энтузиазм рассмешил ее.

— Значит, сегодня вечером. Где?

Я понятия не имел. Не подготовился как следует и теперь пребывал в полной растерянности.

— Не знаю…

Она усмехнулась, в ее улыбке мелькнула нежность.

— А когда вы заканчиваете? — спросила она.

— В семь.

— Я зайду за вами. И тогда решим.

Она еще секунду смотрела на меня, словно впервые увидела, и сказала:

— Ну, тогда до вечера.

ЛИОР

Я старалась держаться подальше от книжного магазина все то время, которое для себя назвала «период сомнений». Мне казалось, что возвращение туда может разворошить воспоминания, которые мне нужно было, наоборот, заглушить. Еще одна глупейшая выдумка, но нужно сделать скидку на мою душевную незрелость и эмоциональную хрупкость.