Она так долго снилась мне...
Шрифт:
Я воспользовался этим моментом, чтобы как следует рассмотреть ее и вновь закрепить в памяти уже замеченные прежде детали: изящный изгиб губ, когда она произносит некоторые слоги, ее улыбку, власть которой она явно недооценивает, кончик носа, движущийся в такт речи, манеру щурить глаза, когда говорит о чем-то важном и существенном. Я представил бархатистость ее кожи под прикосновениями моих пальцев, вкус ее губ. Каждая ее черточка, каждая особенность врезалась в мою душу, заставляла сжиматься сердце, и я слышал, как внутренний голос нашептывает мне истины, пропитанные
Слышала ли она мои мысли? Читала ли их на моем лице? Пару раз, казалось, она была смущена моим пристальным взглядом, старается как-то уклониться, отвлечь мое внимание на что-нибудь другое. Я тогда отводил глаза, и она продолжала свой рассказ.
Вдруг она внезапно замолчала, словно ее застигла врасплох какая-то мысль. Взгляд ее стал напряженным, озабоченным. Она даже побледнела.
— Что такое? — спросил я. — Тебе нехорошо?
— Нет, все нормально, — пробормотала она.
— Но ты белая как мел! — не отставал я.
— Просто… Я вспомнила об одной женщине, с которой познакомилась в больнице. И о том, что она сказала мне перед смертью.
— Так вдруг, ни с того ни с сего? Это связано с тем, что ты рассказывала?
— Да… Нет… в общем, не очень, — пробормотала она.
— А что она тебе сказала?
Она тряхнула головой, словно желая отогнать навязчивые мысли.
— Да забудь, пустое, — отмахнулась она. — Давай сменим тему. Слушай, а расскажи мне про Рафаэля Скали?
— А что ты хочешь знать? — настороженно спросил я.
— Что он делает? Где живет? Один или с кем-то? Он гетеросексуал или голубой? Все, что можешь мне рассказать. Вообще-то не думай, что я люблю сплетни. Просто хочется побольше о нем узнать.
Ее взгляд загорелся воодушевлением, и у меня болезненно сжалось сердце. Как этому писаке удалось зажечь в ней такой огонь, тогда как я вынужден довольствоваться обещанием дружбы? Может, она согласилась со мной встретиться только из-за того, что я с ним вроде как дружу? Может, она просто хотела с моей помощью оказаться к нему поближе? Меня охватил абсурдный, шизофренический гнев по отношению к сопернику, но я оценил последствия своих поступков и в итоге еще крепче увяз во лжи. Описал ей свой — его — путь в литературу. Самым трудным оказалось рассказывать о своей жизни в третьем лице, и пару раз у меня чуть было не вырвалось предательское «я».
Я видел, как она обмирает от моих откровений, все больше любит писателя, все дальше становится от меня.
Когда я закончил, она посмотрела на часы.
— Мне пора домой! — воскликнула она. — Я обещала Эльзе, что проведу с ней сегодняшний вечер.
Я заплатил по счету. Она возмутилась, мотивируя тем, что нет закона, чтобы мужчины платили за женщин, что это настоящий мужской шовинизм.
— Ладно, в следующий раз заплачу я, — заявила она.
— То есть ты хочешь, чтобы мы встретились еще раз?
— Просто чтобы все было по-честному, — пошутила она. — Когда ты свободен?
— В субботу, если ты не против.
— Тогда я приглашаю тебя на ужин.
Я согласился. Проводил
— Не много же ты про себя рассказал, кстати.
«Да я только о себе и говорил!» — хотелось воскликнуть мне. Но Лиор была права: она интересовалась книгами, Рафаэлем Скали, но не проявила никого интереса к тому, что же я за человек. Потом она опомнилась и решила извиниться.
Мы обменялись телефонами, и пасть метро поглотила ее.
Я постоял, подождал, пока ее силуэт исчезнет в толпе, и решил отправиться домой пешком. Прогулка была мне необходима, я надеялся, что мерный ритм шагов и шум большого города приведут в порядок мои мысли. С одной стороны, я рад был, что провел так много времени с ней, что между нами установились вполне прочные отношения — ведь накануне я еще не был уверен, что вообще когда-нибудь ее увижу. Но эти отношения обещали всего лишь дружбу, которая со временем должна была стать сущим мучением для меня.
Чего я мог ждать от следующих свиданий и встреч? Если посмотреть правде в глаза, она мной не интересовалась. Или интересовалась не так, как мне бы хотелось. И если вдруг внезапно по счастливой случайности ее чувства проснутся, я был уверен, что она не оценит глупую шутку о том, что я и есть Рафаэль Скали.
Я совершенно не владел ситуацией, плыл по волнам, и лишь одно было мне очевидно: я любил ее.
Я предложила ему свидание в тот же самый вечер, чтобы не мучиться потом ожиданием. Моя маниакально-депрессивная натура использовала бы это время, чтобы помучиться всласть, то взлетая на вершины счастья, то с размаху шлепаясь на землю и корчась в тревогах и сомнениях. Выскочив из магазина, я помчалась к Серене, чтобы побыть с ней до конца рабочего дня. Я нарочно прибавляла шагу, чтобы не слышать терзающий меня тоненький голосок.
Куда тебя несет, Лиор? Мне казалось, что ты больше не хотела никаких мужчин в своей жизни! Что с тобой творится? Где твои решения? Детская улыбка, простодушное лицо, и ты уже обо всем забыла?
Вернувшись к Серене, я хотела ей рассказать, что со мной произошло, но осеклась. Слова готовы были слететь с языка — но те ли? Я пока не в состоянии была сформулировать, что же именно случилось. И кстати, случилось ли что-то вообще, о чем стоило рассказывать?
Ну, пойду я на свидание с продавцом из книжного. Поговорим о литературе.
Однако Серена о чем-то догадалась. Я ощущала, что глаза на неподвижном, словно мраморном, лице прикованы ко мне, что она заметила мое волнение и нетерпение.
Когда я уходила от нее, она дольше обычного задержала мою руку в своей.
— Завтра все тебе расскажу, обещаю, — прошептала я ей.
И эта единственная фраза была понятней долгих разговоров.
По дороге меня охватили пораженческие настроения. Я увидела со стороны, как мчусь на свидание как та наивная девочка, которой бывала столько раз, как стремлюсь упасть в объятия нового возлюбленного, тешу себя надеждами, мчусь к погибели.