Она умеет смеяться

Семакова Татьяна

Панфилов пытался сохранять спокойствие, но было очевидно, что стены давят. Он стиснул зубы так, что скулы заострились, был молчалив и задумчив, а я без особого интереса осматривалась, отлично понимая, что в качестве пациента в этом месте если и появлюсь, то не скоро. Впрочем, с моей нынешней деятельностью это было скорее плюсом.

Ростислав вежливо постучал и открыл дверь только после приглашения.

— Панфилов, — представился коротко, протягивая руку высокому худощавому мужчине в летах и белом халате поверх делового костюма, — я звонил.

— А я ждал, — отозвался главврач

с приветливой улыбкой. — Присаживайтесь, — мы расселись на два стула у его стола, он сложил руки в замок и молча ждал, когда мы объясним цель визита.

— Михайлова Валерия Алексеевна, — сказал Панфилов, — нужно установить, рожала ли она здесь.

— Никаких проблем, — ответил главврач мягко, кивнув и слегка прикрыв глаза. Появилось ощущение, что мужчина либо принял на грудь, либо под кайфом, таким умиротворенным он выглядел. Но взгляд голубых глаз был ясным и я поспешила избавиться от этой мысли, молча наблюдая, как порхают его длинные пальцы над клавиатурой. Завораживающее зрелище, надо отметить. — Да, была такая, три года назад. Распечатать карту?

«Это ж незаконно» — едва не брякнула вслух, а Панфилов отозвался сухо:

— Да, спасибо. И карту Поповой Ксении Ивановны.

— Никаких проблем, — пропел главврач, а я слегка прищурилась, вновь возвращаясь мыслями к медицинским препаратам, что дают роженицам для облегчения боли в родах. Что-нибудь через маску… дыхнул, расслабился и идёшь по жизни с улыбкой на устах. Вновь пальцы легли на клавиатуру, пробежав по ней, окутав, как волна мягкий белый песок, как мать накрывает своё чадо на ночь. Меня слегка понесло и я задумалась, а не витает ли что-то в воздухе, как вдруг главврач нахмурился. — Рожали в один день. Принимал один врач. Ростислав Александрович, у меня неприятности?

— Лично у Вас — нет, — ответил Панфилов медленно, — но про врача, принимавшего роды, я заранее сказать не могу. И его данные лишними не будут.

— Распечатаю личное дело, — вновь улыбнулся главврач, заметно расслабившись. Положил руки на клавиатуру, а я торопливо отвернулась и принялась сверлить взглядом Панфилова, за неимением более достойного объекта. — Так он дежурит сегодня! — непонятно чему обрадовался главврач. — Операций не назначено, если только срочная, должно быть, вы найдёте его в ординаторской на третьем этаже, — дождался, пока принтер перестанет работать и достал из него листы, протянула Панфилову и уточнив: — Вас проводить?

— Найдём, спасибо, — он поднялся, я следом, чувствуя подозрительную лёгкость во всем теле, а едва мы покинули кабинет, ухватила его за рукав и прошипела:

— Что за таблетки ты мне подсунул?

— Кто ж знал, что ты выпьешь две, — ответил, стараясь не улыбаться и прищурился на один глаз, имея при этом вид нашкодившего ребёнка.

— Слава, — рыкнула в полголоса, а он вздохнул:

— Жаропонижающее плюс обезболивающее в упаковке от парацетамола. Забористая вещь, сам пил. Один знакомый состряпал, золотые руки у мужика. Что, накрыло?

— Чувствую себя наркоманкой, — проворчала в ответ, — предупредить нельзя было?

— Кто ж знал, что ты выпьешь две? — изумился, слегка развёл руками и зашагал по коридору в сторону лестницы, положив

ладонь мне на спину и легонько подталкивая.

Прошёл мимо двери, ведущей на лестничную клетку, до окна, бегло читая страницу за страницей и передавая их мне. Буквы заплясали перед глазами, а я начала злиться, с силой треснув его ладонью по плечу.

— Понял, — отозвался серьезно, — озвучиваю. Обе девушки поступили в один день, родили в течении суток, одна за одной. Лилю выписали через три дня вместе с матерью, вторая, тоже девочка, Ева, через две недели с родов, проблемы с дыхательной системой, лежала под аппаратом искусственного дыхания. Но, раз выписали, можно предположить, что состояние улучшилось. Больше ничего полезного, кроме имени врача. Идём?

Я кивнула и двинулась сторону лестницы, наслаждаясь тем, что могу двигаться без боли во всем теле.

— Мне нужны эти пилюли в домашнюю аптечку, — сказала медленно, ведя пальцем по перилам.

— Не нужны, — хмыкнул Панфилов, — почти уверен, они вызывают привыкание. Экстренная мера.

— Мне точно нужна ещё парочка на завтра, — ответила со вздохом, а он проворчал:

— Завтра я сам выпью всю пачку.

Открыл передо мной дверь, а я выплыла на третий этаж и слегка пришла в себя от истошных криков из-за нескольких дверей.

— Жуть, — повела плечами и двинулась по коридору, рассматривая таблички на дверях. Остановилась у той, на которой было написано «Ординаторская», и едва не получила дверью по носу. Точнее, точно бы получила, если бы Панфилов не потянул меня за куртку на себя.

Вышла женщина в белом халате, не обратив на нас никакого внимания, и заспешила по коридору, а мы прошли внутрь и оказались в небольшой комнатке с тремя столами и диванчиком рядом со входом. За одном из них сидел щуплый и хмурый мужчина, которого я мысленно окрестила аспирантом из-за невозможности определить его возраст, но промахнулась.

— Сюда нельзя, — сказал резко, увидев нас в дверях, а Панфилов поинтересовался:

— Суриков?

— Да, — ответил тот с вызовом, а Слава ухмыльнулся и закрыл дверь на ключ, торчащий в замке, сказав ненавязчиво:

— Есть разговор.

— Что вы себе позволяете?! — взвился мужчина, подрываясь со стула. — Немедленно покиньте ординаторскую! Вход только для персонала больницы!

— Если я выйду, ты выйдешь вместе со мной, — сказал Панфилов со смешком и развалился на диване, а я подперла собой стену. Похлопал рядом с собой, а Суриков схватился за телефон, продолжая возмущаться:

— Это переходит все границы! Я вызываю охрану!

— Попова и Михайлова, — сказал Панфилов, не глядя на него, — раз, — замолчал, а я внимательно следила за Суриковым, чья рука с телефоном замерла, — два, — протянул Слава и демонстративно зевнул.

— Три, — шикнула я от стены, а Суриков слегка подпрыгнул и отбросил телефон. Я поджала губы, чтобы не рассмеяться, врач осел на свой стул и заговорил с запалом:

— Я был против! Это слишком рискованно, все обошлось, но вызывать роды на таком сроке слишком опасно, да, я не должен был, но они так настаивали… а о последующем я вообще узнал постфактум! Моей вины тут нет! Вы ничего не докажите!