Она умеет смеяться
Шрифт:
— А какого цвета глаза у Ксении?
— Карие. Я подумала… ну, знаете, мои яйцеклетки не в порядке, но у мужа-то проблем нет. И он ее биологический отец, а остальное — не важно.
— Что на счет няни? Давно она у вас работает?
— Полгода, может, чуть больше. Хорошая, добрая девушка, два года опыта, мы меньше даже не рассматривали. Никаких претензий. И к Лиле очень хорошо относится, ласково разговаривает, терпеливо объясняет. Я порой не выдерживала, а она — никогда. Муж думает, она могла быть замешана, но я не верю. Она любит
— Могу я сфотографировать документы, связанные с Лилей?
— Зачем? — насторожилась Светлана, а я ответила пространно:
— У меня нет цели отобрать у вас дочь, напротив, я хочу вернуть ее как можно скорее.
— Ростислав не сказал, кто вы. Его помощница?
— Я — Линда, — ответила, глядя ей в глаза, — и все, что Вам нужно обо мне знать — я ищу Вашу дочь.
— Хорошо… — она вся разом поникла, опустив плечи, а я поторопила:
— Документы, пожалуйста.
— Да-да… — тут же торопливо поднялась и пошла к тому же шкафу, достав довольно объёмную папку.
Минут десять я потратила на то, чтобы сфотографировать каждую страницу, торопливо попрощалась и вышла, успев услышать фразу Вадима:
— Бессрочно и беспроцентно.
— Но… зачем Вам это? — растерялся Федотов.
— Это важно? — хмыкнул Вадим.
— Пожалуй, нет, — ответил Федотов нерешительно, но тут же поправился: — Точно нет.
Я появилась в дверях кухни и Вадим тут же поднялся:
— Я приеду завтра утром, обсудим детали.
Мы быстро обулись и вышли, я надеялась поскорее убраться подальше от Панфилова, но он догнал нас у лифтов.
— Линда, на пару слов, — сказал хмуро и потянул меня за рукав в сторону. Сопротивляться и устраивать сцены было глупо, но и разговаривать нам с ним было не о чем, так что я просто улыбнулась и сказала беззлобно:
— До завтра.
Он поморщился и отпустил мою руку, а я шагнула в лифт, который придерживал Вадим.
— Так вот что за свадьба, — протянул, когда двери закрылись.
— Не будем об этом, — ответила хмуро и он резко перевёл тему:
— Ребёнок не мой. И я пообещал кредит. Что у тебя?
— Кипа бумаг, но после твоего заявления вполне вероятно, что бесполезных. Почему не твой?
— Потому что на холодильнике ее фотография и у неё карие глаза.
— У тебя голубые, у Поповой карие — вероятность пятьдесят на пятьдесят.
— С чего ты взяла? У Поповой — голубые и не пытайся убедить меня в обратном.
— Почему? Столько лет прошло, ты помнишь всех своих женщин?
— Я помню всех своих кареглазых женщин, потому что предпочитаю голубоглазых.
— Ясно, — ответила со смешком, почувствовав неприятный укол, — она могла об этом знать и носить цветные линзы.
— Это заметно, особенно, если свой цвет кардинально отличается, — сказал недовольно, — и ты не ответила.
— Так сказала Федотова.
— Они знакомы? — продолжил допрос, а я ответила однозначно:
— Да.
— Мне
— Я вот что думаю. Раз уж ты не отец и это тупой развод, то тебе нет смысла и дальше заниматься этим делом и тратить своё время. Наверняка, бесценное.
— Ты права, — ответил сухо, сопроводив кивком, — отвезти тебя туда, откуда забрал?
— Прогуляюсь, — ответила с улыбкой и он тут же ускорил шаг, следуя к своей машине.
Я хотела осесть на ближайшей лавке и изучить документы, но, во-первых, был риск снова столкнуться с Панфиловым, а во-вторых, опять пошёл мокрый снег и это было попросту неудобно. Ну, если не брать в расчёт, что тело бил озноб и почти наверняка вновь поднялась температура. Самым ближайшим спокойным местом для размышлений был салон и я зашагала туда, совершив очередную ошибку.
Обе. Я дошла минут за двадцать, промерзшая, уставшая, рассчитывая на чашку кофе и мягкий диванчик, и увидела их обеих, крутящихся в белых платьях у зеркала. Мать и сводная сестра. И началось… сначала они обе меня окликнули, с удивлением посмотрев друг на друга, ведь знакомы они не были. Потом уставились на меня, а я на Лену, хлопочущую над подолом маминого платья, ища поддержки, но та сделала вид, что не заметила.
— Мама, это Виктория, моя сестра по отцу, — сказала без выражения, — Виктория, это моя мама, твоя тезка, — вновь косые взгляды, а я приготовилась к самой сложной роли в своей жизни — одновременно быть хорошей дочерью для матери, которая меня бросила, и хорошей сестрой для стервы, которая обманом увела у меня мужчину моей мечты и виртуозно издевается, смакуя мое несчастье, но неожиданно пришёл на помощь Арсений, появившийся из подсобного помещения с намерением свалить, то есть, в куртке, готовый к выходу.
— Линда, наконец-то! — взревел дурным тоном и потащил меня к входной двери, бросив на ходу: — Простите, дело безотлагательное.
Мы чуть ли не бегом выскочили из салона и сели в его машину, припаркованную с торца здания.
— Мой герой! — протянула с чувством и он тут же подставил щеку для поцелуя.
— Привет, я чертовски скучаю, а ты бледная, как смерть, но при этом горячая и совсем не в том смысле, в каком бы мне хотелось, — выдал на одном дыхании и прислонился губами к моему лбу, а я криво улыбнулась в ответ. — Вишня, у тебя температура.
— Я знаю, — ответила кисло, — отвезёшь меня домой?
— Конечно, только не понятно, на кой хер ты притащилась, да ещё и пешком, — проворчал, заводя машину.
— Была неподалёку, хотела осесть и подумать, но…
— Неудачно получилось, — поморщился Сеня, — кстати, я походу спал с твоей сестрой. Я не помню, но она как-то странно на меня посмотрела.
— Ни слова о ней или я выйду на ходу, — отрезала, выставив ладонь в его сторону.
— Потом, так потом, — отозвался флегматично, — как с делом?