Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Шрифт:
— Я не хочу проливать кровь. Даже кровь тех, кто ненавидит меня. Они обезумели от голода.
— В таком случае, потечет кровь тех, кого ты любишь.
— Не думаю. Во всяком случае, охраняй их. Их окружают голодные волки.
Ви вошел в пещеру и улегся между Фо и Аакой, которой он еще раньше приказал бросить хижину и переселиться сюда.
Глава XVI
Жертвоприношение
В полдень явился Вини-Вини и затрубил в рог.
Ви вышел на призыв. Перед пещерой стояли
— Вождь, мы ждем твоего слова, — сказал Урк.
— Кажется, вчера была уже принесена жертва там, между хижинами.
Они смутились и стали совещаться.
Тогда заговорил Хотоа-Заика:
— Вождь, мы умираем с голоду. Старые боги, которых ты отрицаешь, также голодают. Нам нужна пища, им — кровь. Назови обреченного на жертву, а не то мы убьем всех трех.
— Я ведь тоже вхожу в семью вождя. Уверены ли вы в том, что боги требуют не меня? Может быть, вам убить меня? Я один, вас много. Убейте же меня, и вот будет жертва богам.
Тогда кто-то выскочил из темноты пещеры и стал рядом с ним. То была Аака.
— Убейте меня также, ибо я следую за своим мужем. Мы, столько лет спавшие рядом, и после смерти не должны разлучаться.
Посланцы народа отшатнулись. Хоу и Уока просто бросились бежать — они были трусами.
— Слушайте, собаки, — загремел Ви, — ступайте к народу и скажите ему, что на заходе солнца я буду ждать его в обиталище богов. Мы вместе предстанем перед вашими богами; с одной стороны стану я со своей семьей, а с другой вы все. Быть может, там будет названа жертва. А до тех пор я молчу. Собаки, прочь!
С мгновение они стояли, растерянно глядя на него. Он опирался на секиру, и тигровая шкура обвивала его мощный стан.
Они задрожали и бросились бежать, как лисицы от волка.
Аака взглянула на мужа, и глаза ее выражали гордость.
— Скажи мне, Ви, той ли ты крови, что эти двуногие звери, или тебя зачал какой-нибудь бог? Скажи мне, что ты задумал?
— Я ничего не задумал.
— Значит, Морская Колдунья знает твои замыслы? Ведь всем известно, что она мудрее меня?
— Я не совещался с Лалилой.
— Значит, Паг нашептал тебе мысли? Паг, твой друг и мой враг, который учит тебя волчьему искусству?
— Мимо цели! — сказал Паг, который стоял рядом. — Я вчера давал Ви советы, которые пришлись бы тебе по сердцу, Аака, но Ви отказался последовать им.
— Какие советы?
— Советы секиры и копья. Советы оставить собак убитыми у их дверей, чтобы стая знала волчьи советы, Аака.
— Не ожидала я найти у тебя мудрости.
Паг не успел ответить.
Ви топнул ногой и крикнул:
— Довольно! На восходе луны все узнают, кто мудр и кто глуп. А пока оставьте меня в покое.
Ви вошел в пещеру, ел, пил, смеялся и рассказывал Фо о диких зверях и о том, как убивал их, — рассказы, какие мальчик очень любил. Но ни Ааке, ни Лалиле, ни Пагу, ни Моананге он не сказал ни слова.
Наевшись, Ви улегся и заснул.
Паг и Моананга охраняли вход.
Наступил вечер.
Ви,
Ви со своими домашними прошел направо и стал несколько выше народа, собравшегося в левой, большей части долины.
— Здесь тесно, — сказала Аака, — нам трудно будет стоять.
— Нас мало, а их много. К тому же, когда мы здесь, нас видят и слышат все, — пояснил Ви.
Он повернулся и громко объявил:
— Я, Ви, вождь, со всей своей семьей здесь.
Голос его глухо отдавался от каменных и ледяных глыб.
— Скажи мне, о народ, чего ты требуешь от нас?
В ответ раздался голос жреца Нгая:
— Мы хотим, о вождь, чтобы кто-нибудь из семьи был принесен в жертву богам, дабы снять с племени проклятие, навлеченное на него Лалилой, Морской Колдуньей.
— Пусть боги назовут мне, кого принести в жертву.
Нгай запел длинную молитву, которую подхватил народ. Высокие голоса странно звенели в морозном воздухе и смолкли. Наступила тишина.
Снова заговорил Ви:
— О вы, живущие во льду, которых я когда-то считал богами, но которых я теперь считаю выдумкой дураков, внемлите мне. Правда, что на племя обрушилась беда, что зимы стали долгими и более жестокими и что пищи не хватает. Но беды эти стали приходить к нам еще до тех пор, как появилась здесь эта женщина Лалила, которую называют Морской Колдуньей. Но раз племя требует, чтобы кого-нибудь из моей семьи принесли в жертву, и считают, что кровь убитого вернет всем остальным тепло и пищу, — я готов на смерть.
Он замолчал и взглянул вниз.
Смутный лунный свет не скрывал выражения лиц. Племя было смущено. Люди начали перешептываться. Лица погрустнели. Кое-где раздавался женский плач.
Ви услыхал обрывки речей:
«Он всегда был добр к нам. Он делал все, что в состоянии сделать человек. Он не властен повелевать временами года. Он не может приказать птицам лететь и тюленям плыть. И ведь он, если бы захотел, мог взять себе вторую жену. Значит, клятвы он не нарушил. Боги не могут требовать его крови. Его не нужно приносить в жертву. Ведь мы останемся тогда без вождя».
«Добро побеждает», — подумал Ви.
Но Нгай, ненавидевший его, также заметил перемену настроения. Жрец выбежал и, стоя спиной к леднику, закричал высоким и пронзительным голосом:
— Вы хотите умереть с голоду? Хотите поедать собственных детей? Посмеете ли вы оставить богов без пищи?
— Нет! — закричало племя, перепуганное старой верой в могущество богов Нгая. — Да свершится жертвоприношение! Пусть течет красная кровь! Пусть боги утолят свой голод красной кровью.
— Вот тебе ответ, Ви, — закричал Нгай в гробовой тишине. — Сходи же на смерть, если смеешь, а не смеешь, пошли нам кого-нибудь из своей семьи!