Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Шрифт:
— О великий вождь! Благодарение тебе, великий вождь! — закричали наши обрадованные соплеменники.
— Когда они убьют злодеев, — продолжал Чака, — пусть им самим выколют глаза и выпустят на свободу искать дорогу домой за то, что они осмелились поднять копье перед воротами великого вождя зулусов. Ну, что же, продолжайте восхвалять меня, дети мои!
Он дико захохотал, а воины тихо шептали: — О, он мудр! Он велик! Его справедливость ясна и страшна, как солнце.
Однако люди моего племени заплакали от страха, они вовсе не искали такой справедливости.
— Отрежьте им языки! — продолжал Чака. — Что?
— Начните с того, что убейте этих двух затравленных шакалов! — и он указал на меня и Балеку. — Они, кажется, очень устали и нуждаются в отдыхе!
Воины приблизились к нам, чтобы исполнить приказание Чаки. Тогда я заговорил.
— О Чака! — воскликнул я. — Меня зовут Мопо, а это сестра моя Балека!
Взрыв громкого хохота был ответом.
— Прекрасно! Мопо и сестра его Балека! — угрюмо сказал Чака. — Здравствуйте, Мопо и Балека, а также прощайте!..
— О Чака! — прервал я его. — Я Мопо, сын Македама из племени лангени. Вспомни, я дал тебе кружку воды много лет тому назад, когда мы оба были мальчиками. Тогда ты обещал защищать меня, когда станешь могущественным вождем, и никогда не причинять зла. Вот я пришел и привел с собой сестру. Прошу тебя, не отрекайся от своих слов, сказанных много лет назад!
Лицо Чаки заметно изменилось: он слушал меня очень внимательно.
— Это не ложь, — сказал он, — приветствую тебя, Мопо! Ты будешь собакой в моем шалаше, я буду кормить тебя из рук. Но о сестре твоей я ничего не говорил. Отчего же мне не убить ее, раз я поклялся отомстить всему племени, кроме тебя одного?
— Она слишком прекрасна, чтобы убивать ее, о вождь! — отвечал я храбро. — Кроме того, я люблю ее и прошу ее жизни как милости!
— Поверните девушку ко мне лицом! — велел Чака.
Приказание его было немедленно исполнено.
— Опять ты сказал правду, сын Македама. Я жалую тебе этот подарок. Она тоже поселится в моем шалаше и будет одною из моих «сестер». Теперь расскажи мне свою историю, но смотри! Говори правду.
Я сел на землю и рассказал все, как было. Выслушав, Чака обратился к своему военачальнику.
— Я беру свои слова назад. Не нужно изувечивать этих людей из племени лангени. Один умрет, а другому будет дана свобода. Мопо, ты видишь перед собой труса, — и он указал на человека, которого перед тем выводили за ворота. — Вчера уничтожен по моему приказанию крааль колдунов-чародеев, наверное, вы шли мимо него. Этот человек и трое других напали на защищавшего свою жену и детей воина того крааля. Он храбро дрался и убил трех моих людей. Тогда эта собака побоялась встретиться с ним лицом к лицу. Трус метнул в него ассегай, после чего заколол его жену. Он должен был сразиться с мужем этой женщины в рукопашном бою! Теперь я хочу сделать ему великую честь. Он будет бороться на смерть с одной из свиней твоего хлева, — он указал копьем на людей моего племени, — а тот, кто останется в живых, пусть бежит — за ним будут гнаться так же, как они гнались за тобой. Эту вторую свинью я отсылаю в хлев с костью от меня.
Эти двое моих соплеменников были братьями и любили друг друга, каждый из них готов был умереть, чтобы дать свободу другому.
Оба разом выступили вперед, выражая готовность на единоборство с зулусом.
— Что? Неужели и свиньи имеют чувство чести? — насмешливо спросил Чака. — В таком случае, я сам решу этот вопрос. Видите этот ассегай? Я подброшу его в воздух: если он упадет клинком кверху — тот, кто из вас выше ростом, получит свободу, а если же он упадет рукояткой книзу, то свободу получит тот, кто ниже!
С этими словами он подбросил ассегай в воздух. Все напряженно следили за тем, как оружие закружилось в воздухе и упало рукояткой на землю.
— Поди сюда, ты! — обратился Чака к тому, кто был повыше. — Спеши назад в крааль Македама и скажи ему: так говорит Чака, Лев зулусов: много лет тому назад женщина твоего племени отказалась дать мальчику Чаке кружку молока — сегодня собака сына твоего Мопо воет на крыше твоего шалаша. Ступай!
Человек обернулся, пожал руку своему брату и ушел, унося с собой слово дурного предзнаменования. Затем Чака обратился к зулусу и к оставшемуся воину моего племени, приказав начать единоборство.
Воздав хвалу могущественному вождю, они начали яростную битву. Мой соплеменник победил зулуса. Едва он успел перевести дух, как должен был пуститься бежать, а за ним погнались пятеро выбранных людей. Моему соплеменнику удалось убежать. Он скакал, как заяц, и благополучно ушел от них. Чака не рассердился, я думаю, он сам приказал своим воинам не особенно торопиться. В жестоком сердце Чаки была очень хорошая черта: он всегда готов был спасти жизнь храброго человека, если мог это сделать, не роняя своего достоинства. Я был очень рад тому, что мой соплеменник победил воина.
Глава V
Мопо назначен царским врачом
Теперь ты знаешь, отец мой, при каких обстоятельствах моя сестра Балека и я, Мопо, поселились в краале Чаки, Льва зулусов.
Зачем я так долго рассказывал об этом? Эти обстоятельства имеют отношение к истории рождения Булалио Умелопогаса — Умелопогаса-убийцы и Нады-прекрасной, о любви которых я хочу вам рассказать.
Нада была моей дочерью, а Умелопогас, что известно лишь немногим, сыном царя Чаки, рожденным сестрой моей Балекой.
Когда Балека пришла в себя от усталости, ее прежняя красота вернулась, и Чака взял ее в жены. Она поселилась среди женщин, которых он называл «сестрами». Меня Чака взял в число своих врачей, и так ценил мои медицинские познания, что со временем сделал главным врачом. Это был важный пост, занимая который в течение нескольких лет, я стал обладателем многих жен и большого количества скота. Но звание это влекло за собой и большую опасность. Встав утром здоровым и сильным, я не мог быть уверен, что ночью не стану окоченевшим трупом. Многих своих врачей Чака убивал. Как бы хорошо они его ни пользовали, их постигала та же участь. Неминуемо приходил день, когда царь чувствовал себя нездоровым или был не в духе и тогда он истязал своего врача. Мне же удалось избежать такой участи, во-первых, благодаря моим медицинским способностям, а во-вторых — в силу клятвы, данной мне Чакой в детстве.