Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада

Хаггард Генри Райдер

То, что последовало за снежным обвалом, было еще страшнее. Сорванные с места огромные камни полетели по склону. Некоторые ударялись о нашу скалу с резким, как пушечный выстрел, звуком. Иные сбивали на пути другие каменные глыбы и уносили их с собой. Никакая бомбардировка не могла быть столь ужасна и разрушительна.

Грандиозная картина! Казалось, какие-то скрытые силы природы вырвались на свободу, чтобы во всем своем величии разразиться над головою двух ничтожных человечков.

При первом толчке мы отскочили к утесу и прижались к нему, легли на землю, цепляясь и стараясь удержаться, чтобы ветер не унес нас в пропасть, как унес нашу палатку. Разбиваясь об утес, полетели камни; осколки их падали в пропасть, напевая свою

дикую песню. Ни один из них, к счастью, не ударил нас, но, когда мы оглянулись, то увидели, что наш бедный як лежит бездыханный с оторванной головой. Мы легли и покорно стали ждать смерти: нас или занесет снегом, или раздавит каменная глыба, или ветром унесет в бездну.

Долго ли это продолжалось? Может быть, десять минут, может быть, два часа. Наконец ветер утих, смолк грохот каменного града. Мы встали и осмотрелись: отвесный склон горы, до этого покрытый снегом, стоял теперь обнаженный. Наш утес раскололся, и в изломе его блестели слюда и другие минералы. Пропасть засыпало снегом и камнями. И над этим хаосом спокойно сияло солнце.

Мы остались невредимы, но не решались тронуться с места: переправляясь через пропасть, могли провалиться в рыхлом снегу; нас, идущих по дороге, могло засыпать сверху еще падающими время от времени снежными глыбами.

Мы сидели и вспоминали Ку-ена, который предостерегал нас. Но вскоре голод дал о себе знать.

— Сдерем шкуру с яка, — предложил Лео.

Мы содрали с животного шкуру и, нарезав мясо кусочками, морозили его в снегу и ели, невольно чувствуя себя каннибалами. О! Это был отвратительный обед! Но могли ли мы поступить иначе?

Глава V

Глетчер

Мы потеряли палатку, поэтому на ночь завернулись в одеяла и укрылись шкурой яка. Мороз крепчал.

Утром Лео сказал мне:

— Пойдем, Гораций. Если нам суждено умереть, все равно, где умирать, здесь или в пути. Но я думаю, что наше время не настало.

— Отлично, — согласился я. — Пойдем. Если снег не выдержит нас сегодня, то не выдержит и в другой раз.

Мы связали свои одеяла и шкуру яка в два тюка, взяли с собой несколько ломтиков мороженого мяса и начали спускаться. За ночь сильный мороз скрепил снег настолько, чтобы нас выдержать. Только на середине пропасти снег оказался не таким твердым, и мы вынуждены были распределить свою поклажу и ползти вперед на четвереньках. Все шло прекрасно, пока мы не достигли самой середины. Лео пробрался благополучно, но я взял ярда на два правее и почувствовал вдруг, что снежная кора подо мной проламывается. Я начал биться и барахтаться. Это ухудшило дело: я успел испустить только один резкий вопль и провалился в рыхлый снег. Это гораздо приятнее, чем окунуться в воду. Но я проваливался все ниже и ниже. Хорошо, что я уперся об утес. Не случись этого, я исчез бы навеки. Между тем, меня сверху засыпало снегом, и я очутился в темноте. И я приготовился умирать. Говорят, что вся прошлая жизнь проносится перед глазами умирающих. Со мной этого не случилось. Но я вспомнил Аэшу. Она предстала передо мной в плаще, стоящей на утесе возле меня. Рядом с ней был какой-то человек. Ее прекрасные глаза выражали испуг.

— Что за несчастье случилось? — спросила она. — Ты жив, но что случилось с моим другом Лео? Отвечай, где ты его оставил, или умри!

Яркое, реальное видение, но оно очень быстро исчезло. Я лишился чувств. А когда очнулся, увидел свет и услышал голос звавшего меня Лео.

— Держись за ствол ружья, Гораций! — кричал он.

Я почувствовал что-то твердое и уцепился руками. Лео потянул, но напрасно, я даже не смог пошевельнуться. Тогда отчаянным усилием я встал на ноги и уперся в утес, на котором лежал. Лео опять потянул, снег над моей головой подался, и я выскочил на поверхность, как лисица из своей норы. Я увидел Лео. Мы вместе докатились по склону до противоположного берега пропасти. Я вздохнул полной

грудью. О! Как хорошо дышалось! Взглянув на свои руки, я убедился, что смерть моя была близко: синие жилы на руках надулись, как веревки. Я был под снегом минут двадцать, но они показались мне двадцатью веками. Проваливаясь, я поднял руки вверх, и Лео увидел мои посиневшие пальцы. Тогда он растянул на снегу шкуру яка и подполз на ней настолько, что мог протянуть мне ружье. К счастью, руки мои еще не совсем окоченели, и я смог уцепиться за якорь спасения. Счастье, что мы с Лео были сильны.

— Благодарю тебя, старый друг Лео, — сказал я.

— За что? — улыбнулся он. — Мне вовсе не хотелось продолжать путешествие без тебя. Ну, отдышался? Тогда пойдем дальше! После холодной ванны полезно подвигаться. Мое ружье сломано, а твое привалилось в снег. Незачем нам в таком случае таскать за собой и патроны.

Мы пошли обратно к обрыву, от которого вернулись накануне. Вот на снегу наши следы и следы яка, вот и зияющая внизу пропасть. Но спуститься по отвесной ледяной стене глетчера по-прежнему было невозможно.

— Что нам делать? — спросил я. — Перед нами — смерть, позади — тоже смерть: не можем же мы предпринять обратное путешествие через горы, не имея ни пищи, ни оружия. И здесь нас ожидает голодная смерть. Настал наш конец, Лео! Спасти нас может только чудо!

— Разве это было не чудо, что мы ушли на вершину утеса в то время, как внизу обрушилась лавина? — возразил Лео. — Разве не чудом спасся ты из снежной могилы? И сколько раз за эти семнадцать лет мы чудом уходили от опасности? Судьба хранит нас, какая-то неведомая сила направляет нас и не изменит нам и теперь. Слушай, я ни за что не вернулся бы, даже будь у меня припасы и ружье. Не хочу быть трусом. Я пойду дальше.

— Куда?

— Вот этой дорогой! — указал он на глетчер.

— К смерти?

— Хотя бы и так, Гораций. Может быть, мы умрем, чтобы возродиться для новой жизни. Решайся!

— Я давно решился. Мы начали это путешествие вместе, вместе и закончим. Может быть, нам поможет Аэша! — засмеялся я с горечью.

Разрезав шкуру яка и одеяла, мы наделали из них веревок, которыми обмотали себя вокруг пояса, оставив один конец свободным, надели толстые кожаные рукавицы и обвязали колени кусками шкуры яка, чтобы не больно было ползти по ледяному откосу. Поклажу свою мы связали покрепче и, привесив к ней для тяжести камни, бросили вниз, рассчитывая найти ее, когда спустимся с ледяной горы. После всех этих приготовлений мы молча обнялись. Признаюсь, слезы навернулись мне на глаза при мысли, что мой лучший друг, мой сын, полный сил и здоровья, через несколько минут превратится в кучу костей и мяса. Мне-то уже пора умирать, — я стар, а Лео… Я благословил его.

— Идем! — сказал он, и глаза его засверкали энергией. Мы начали спускаться, рискуя каждую, минуту, сделав неосторожное движение, перейти в вечность. Добравшись до небольшого выступа, мы остановились и оглянулись. Но голова кружилась при виде страшной крутизны разверзшейся под нами пропасти. Мы поспешили повернуться лицом к ледяной стене и продолжали спускаться. Спуск становился труднее, так как вмерзших в ледяную массу камней попадалось меньше. Мы перебирались от одного к другому с помощью веревки, привязанной к уступу утеса. Таким образом мы достигли середины глетчера и сели отдохнуть на небольшой площадке.

— Держи меня за ноги, я перегнусь через выступ и посмотрю, что внизу, — сказал Лео.

Я исполнил его желание, но тут случилось непредвиденное и ужасное. Я не удержал тяжелое тело перевесившегося через карниз товарища, и он полетел вниз.

— Лео! — закричал я в отчаянии. — Лео!

Мне послышалось, что в ответ он закричал мне: «Иди сюда!», и тотчас же начал стремительно спускаться по крутой стене глетчера. Наконец я достиг узкого карниза, держась руками за шероховатости стены так, что стал похож на человека, распятого на ледяном кресте.