Они будут жить с нами
Шрифт:
– Мы еще это обсудим! – донесся мне в спину голос мужа.
Я обернулась на пороге, покачала головой и уверенно заявила:
– Больше нечего обсуждать, Коль. Или все будет так, или никак.
После чего поспешила скрыться за дверью детской.
Никитка поужинал любимым фруктовым салатиком и чаем с печеньем. Я разрешила ему посмотреть пятиминутную детскую передачу, которая особенно нравилась сыну, и попыталась уложить спать.
– Давай я, – вызвался муж, минутой ранее зашедший в детскую, где, видимо, собирался
По-хорошему, мне нужно было выгнать Николая ко всем чертям. Но я опасалась, что сын может начать задавать те вопросы, ответов на которые у меня не будет. А лгать Никитке я уж точно не собиралась.
– Сама справлюсь, – буркнула в ответ, подтыкая одеяльце.
Хорошо, что комплекция у меня позволяла устроиться на ночлег рядом с сыном так, чтобы нам с ним было не тесно.
– Насть… я уложу, – мягко, но настойчиво сказал Коля. – Я ему такой же родитель, как и ты.
– Хорошо, что ты об этом помнишь, – покачала я головой, складывая руки на груди.
Николай присел рядом с сыном, положил крупную ладонь на спину Никитке. Обычно он засыпал именно в такой позе – на животе, повернув голову влево. А я сидела возле, чуть поглаживая его, пока сынок не отправлялся в мир Морфея.
– И никогда не забуду. Сходи пока прими ванну. А то…
Он осекся, не договорив, но пояснять что-либо необходимости не имелось. И так было понятно, что имел в виду Коля. У нас же теперь в санузел целая очередь может начать выстраиваться по разным поводам. Ну прямо не квартира, а городок гастарбайтеров.
– Никаких ванн. Еще не хватало, чтобы ты снова уволок сына на игры! – прошипела я, но тут же взяла себя в руки, когда Никита недовольно заворочался.
– Насть… он уснет, а я рядом посижу, почитаю. Иди, – сказал Коля.
Спорить с ним я не стала. Нужно было срочно принять душ, иначе я доведу себя до того, что скоро от меня начнут шарахаться люди. И не ездить же для таких процедур к Дарине или в общественные бани? Кажется, я уже докатилась до того, что мысли стали сплошь параноидальными.
Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам, доносящимся из спальни. Голоса были приглушенными, что вызвало у меня улыбку победительницы. Может и ненадолго, но этот шалман, который мне навязал муж, удалось приструнить.
В душе ополоснулась быстро. Все казалось, что Николай не сдержит слово и, разбудив сына, вновь потащит его к Вике и Маше. Растеревшись полотенцем, я тряхнула головой, прогоняя дурацкие мысли, а когда вернулась в детскую, оказалось, что Никита уже спит, а муж укладывается на свои подушки, навалив их на пол.
– Наверно, раскладушку себе куплю, – сказал он шепотом, когда я, закончив все приготовления ко сну, устроилась рядом с сыном и укрылась пледом.
– То есть, все вот это здесь надолго? – приподняла бровь.
Не то чтобы меня должно было это волновать. Я рассчитывала начать менять свою жизнь и
– До середины января точно. Может, до февраля. Кира найдет работу, девочки пойдут в школу. Я их пока тут пропишу, чтобы они могли ссылаться на регистрацию.
Покосившись на мужа, я поняла, что он смотрит на меня вопросительно. Как будто ему нужно было получить мое одобрение на действия, которые уже казались решенными. Я пожала плечами и отвечать не стала. Смысл говорить, что я категорически против того, чтобы цыганский табор получил полные права на пользование квартирой?
Мы молчали. Николай, устроившись по-турецки, теребил бахрому на подушке. Я же лежала, чувствуя, как та пропасть, которая появилась вчера стараниями мужа, разрастается между нами и становится настолько огромной, что ее уже будет не преодолеть никогда.
– Коль… – вдруг выдохнула я, удивляясь тому, о чем хотела спросить.
Но мне действительно нужно было знать, не являлась ли моя жизнь на протяжении десяти лет моей собственной выдумкой.
– М? – откликнулся муж.
– А ты меня вообще когда-нибудь любил?
Смотрела на Николая, в глазах которого зажегся огонь, и казалось, что вот-вот исчезнет все то, что отравляло наше общее настоящее.
– Я тебя люблю, Насть… Безумно.
Он подался ко мне, но я выставила руку, давая ему понять, что даже близко не желаю сейчас никакого контакта. И впредь тоже вряд ли пожелаю.
– Люблю… Но мне сейчас тоже тяжело. Я бы сказал о них, – он мотнул головой, указывая в ту сторону, где находились Кира с дочерьми, – но боялся тебя потерять.
Я сделала глубокий вдох. Не знала, как повела бы себя, вовремя узнав о том, что Николай уже является отцом для детей от другой женщины. Возможно, восприняла бы это нормально – сейчас уже время отмотать и выяснить что-то было нереально. Но понимала другое – за многолетнюю ложь простить не могу.
– Я тебе не верю. Когда любят – не врут, – проговорила в ответ и прежде, чем повернуться набок спиной к мужу, добавила, завершая разговор: – Спокойной ночи.
– Так, Настюх! Пока все идет по плану! – спрятав руки в меховые варежки, уверенно заявила Дарина, когда мы прогуливались по парку.
Сын нагулялся на детской площадке и теперь шагал рядом, едва передвигая ноги. Нужно было укладывать Никиту на дневной сон, благо, сегодня выходной и можно прийти домой и понежиться пару часов в кровати.
Николай уехал на работу, его первая семья безвылазно сидела дома. После нашествия табора прошло три дня. Трое суток моего бесконечного смирения, попыток придумать что-то, чтобы не терпеть море унижения и дальше. И отчаяния, когда понимала, что все бесполезно. Нужно лишь ждать и готовиться совершить то, что освободит и меня, и сына.