Они были не одни
Шрифт:
Но Василика и Петри ничего не слышали. И только когда рядом оказался громадный черный пес Кара Мустафы и своим глухим, угрожающим рычанием испугал их, только тогда они пришли в себя и услыхали и голос матери и мычание теленка.
— Иду, мама, иду-у-у! — откликнулась девушка срывающимся голосом.
— А теленка нашла? — спросила мать.
— Нашла, мама, нашла!
— Ну хорошо, хорошо. Так возвращайся скорей! У нас сегодня в гостях кьяхи.
Между тем Петри поймал теленка и привел его к Василике. Потом они пошли, взявшись за руки, и он проводил ее до самого дома. Какие это были для них обоих счастливые мгновения!.. Ведь
У ограды дома Ферра они остановились: надо было расстаться.
— Мне нужно скорей вернуться, ведь у нас сегодня кьяхи! — проговорила Василика.
— Будто только сегодня они у вас! Твой отец с ними, как родной брат! — мрачно отозвался Петри.
— Это верно, но ведь гостям надо оказывать честь.
— Гостям?.. Но твой отец уж слишком много чести оказывает и им и Каплан-бею! За это его осуждает все село.
— Все завидуют, что отец умеет ладить с людьми.
— Да, умеет ладить, только не с хорошими, а с дурными людьми!
Снова послышался голос тещи:
— Василика, Василика, иди же скорей, уже поздно!
— Иду, мама, иду! Никак не могу загнать теленка в калитку… — Затем, повернувшись к Петри, она тихо спросила: — И ты тоже против моего отца?..
Петри содрогнулся: она проговорила эти слова так горько, с такой печалью, а между тем голос ее звучал для него так сладостно… Он еще раз сжал ее руку и затем бросился прочь от дома Ферра с такой поспешностью, будто за ним гнались.
«Зачем огорчать Василику, разве она во всем этом, бедняжка, виновата?» — думал он дорогой.
А Гьика всякий раз, как встречал Петри, перечислял ему все новые и новые подлости, совершаемые его будущим тестем.
* * *
Через несколько дней в село явились лесничие. Узнав об этом, крестьяне переполошились: они знали, какие им угрожают неприятности, если у кого-нибудь будет обнаружено свежесрубленное деревцо. Леса охранялись не только кьяхи, но и представителями государственной власти.
А дело обстояло так: лес сберегали не для того, чтобы сохранить его, а затем, чтобы получать взятки за порубку. На этом деле наживались лесничие и кьяхи. Торговцы углем и дровами из округи Корчи имели полную возможность вырубать лес по своему усмотрению. Днем и ночью поднимались из леса клубы дыма. А когда спрашивали у этих торговцев, как им удалось поладить с лесничими, они в ответ только хитро улыбались и подмигивали:
— Очень просто! Надо только хорошенько смазать дегтем колеса чужой телеги…
Действительно, так оно и было. Например, договаривались о том, что срубят сорок стволов, а на самом деле рубили двести и больше, если только умели вовремя сунуть взятку.
Но с крестьянами дело обстояло хуже, потому что, как они сами признавались с горькой иронией, не было у них дегтя, чтобы смазать чьи-то колеса. Кьяхи следили за ними в оба: лесничие не отставали от них и тоже часто наведывались в село, чтобы хоть что-нибудь сорвать с крестьян, если не деньгами, то, на худой конец, продуктами.
За этим пожаловали
— Как здесь губят лес! Срубить такой толстый ствол — это преступление; за такое дело мало оштрафовать, следовало бы виновного посадить в тюрьму — да так, чтобы он никогда оттуда не выбрался!
— Правильно! — поддержал его Рако Ферра.
— Что поделать с этими разбойниками? Вон видите это развесистое грушевое дерево? Так вот… Каждого из них следовало бы там подвесить за язык; только тогда, может быть, они отучились бы от своих мошеннических проделок, — со своей стороны поддержал его Леший.
Из-за найденного бревна поднялся большой шум. Позвали Нело, чтобы он сознался в преступлении. Держа в руках келешэ. Нело, сгорбившись, предстал перед лесничими. Подбородок у него трясся.
— Я срубил его, потому что… потому что мне нужен плуг! — объяснил он, судорожно комкая в руках келешэ.
Старший лесничий ударил по стволу ногой и проскрежетал:
— Тебе нужен плуг, и поэтому ты рубишь лес, а? Знаешь, что ты наделал? — и он вытащил из сумки тетрадку и что-то в ней записал. Потом принялся допрашивать Нело: имя, фамилия, возраст, где срубил дерево и еще про всякую всячину.
Выругавшись и снова стукнув ногой по стволу, лесничий приказал Нело:
— Сегодня вечером явишься к старосте.
Лесничие отправились дальше, по дворам и сараям. В сарае у Эфтима они искали особенно тщательно. Эфтимица клялась и божилась, что у них ничего нет. Но в это время Рако незаметно подмигнул старшему лесничему. Тот, не говоря ни слова, взял вилы и глубоко ткнул ими в солому. Зубья уткнулись во что-то твердое. Лесничий приказал пойяку разворошить солому. Эфтимица в ужасе заломила руки и простонала:
— Пропали мы теперь!
— А, подлая баба! Вот ты теперь как запела! Думала, обманешь нас, хотела, чтобы все осталось шито-крыто!.. — набросился на нее с руганью Леший, в то время как старший лесничий с торжествующим видом снова извлек из сумки свою тетрадку для составления протокола.
В это время в сарай прибежал и сам Эфтим.
— Господа хорошие! Я шесть раз ходил к начальству, чтобы позволили срубить деревцо, а мне все велели приходить завтра да завтра… В прошлом году я и в Шён-Паль ездил, к вашему главному, и там ничего не добился! А вы посмотрите, что с домом стало? Крыша того и гляди обвалится, как-нибудь ночью придавит нас всех во сне. Вот я и срубил эти три тоненьких стволика, чтобы хоть немного ее подправить. Ни для чего другого! Но не успел еще… И сложил их здесь под соломой. Вот и все дело! — пытался как-то оправдаться Эфтим, с отчаянием показывая рукой на крышу своей хижины, напоминавшую шатер, растрепанный бурей.
Но представителя власти такие объяснения не умилостивили. Он составил протокол и подписался. Неграмотный Эфтим приложил палец. Когда лесничие уходили, он не мог сдержать своего возмущения:
— Другие рубят лес, и вы им ничего не говорите… А из меня за каких-то три прутика готовы всю душу вымотать! Хороша справедливость, нечего сказать!..
После обеда лесничие отправились в лес, чтобы обнаружить устроенные там крестьянами хранилища листвы. И действительно скоро на них наткнулись.